Английская гостиная — благородное обаяние аристократии

Элегантный аристократизм Британии в дизайне гостиной

Утонченный английский интерьер – гармоничное сочетание викторианского и георгианского стилей. Основными признаками классического интерьера являются:

  • Наличие натуральных материалов естественных, натуральных цветов
  • Большое количество элементов из древесины
  • Многочисленное текстильное наполнение
  • Присутствие камина
  • Наличие крупной люстры и торшеров
  • Обилие аксессуаров и элементов декора, в числе которых могут быть «античные» элементы архитектуры или имитация декоративных фрагментов из британских колоний

Предпочтительные цветовые группы

Дождливая погода туманной Британии побудила англичан создавать интерьеры в «теплых» цветах и оттенках. Поэтому, при оформлении гостиной в английском стиле актуальны терракотовый, коричневый, рубиновый, бордовый, изумрудный, бирюзовый, кремовый, бежевый, горчичный, нежно-розовый цвета, а также цвета охры и шафрана.

Отделка стен гостиной

Стены в гостиной можно покрасить, обтянуть тканью, оформить обоями как гладкой, так и рифленой текстуры, декорировать настенными деревянными панелями.

Фон стен может быть как монохромным, так и разноцветным с использованием рисунков и изображений. Хорошо воссоздадут стиль Британии рисунки в виде средней и крупной клетки, вертикальных полос, а также изображения с бутонами роз и птицами. Необычно и эффектно смотрятся стены, обитые тканью.

Процесс обивки стен очень трудоемкий и абсолютно непрактичный, так как ткань на стенах впитывает огромное количество пыли, вычистить которую крайне сложно. Поэтому оптимальнее использовать обои, имитирующие ткань. Они очень эффектны и практичны.

Придаст особый шик и элегантную роскошь помещению оригинальная отделка стен панелями из древесины, украшенная тонкой резьбой.

Оформление потолка и пола

Для создания английского стиля гостиной в квартире можно воспользоваться самым лучшим вариантом потолочного оформления в виде натяжного потолка с карнизами. Подобное решение визуально увеличит высоту потолка, а использование света за карнизом придаст оформлению особую роскошь.

Если гостиная оформляется в загородном доме, где пространство не так ограничено, потолок можно оформить балками из древесины, многоуровневыми потолками, украшенными лепными украшениями. Также потолок может быть выполнен деревянными резными потолочными панелями.

Покрытие для пола должно быть прочным и качественным. Можно использовать натуральную древесину, ламинат, плитку из керамогранита. Напольные покрытия должны быть натуральных естественных цветов и оттенков.

Меблирование английской гостиной

Мебель и ее элементы в английском классическом стиле отличаются солидностью и изящной чопорностью. При расстановке мебели в гостиной хорошо будут смотреться мебельные элементы, изготовленные из деревянного массива с использованием обивки из благородных роскошных тканей или натуральной кожи. Также, приветствуется использование позолоты с применяется инкрустации. Оригинально смотрится изысканная резьба с медными и бронзовыми элементами фурнитуры.

Элементы декора и текстильное оформление гостиной

Стены гостиной в английском стиле обязательно украшают художественными творениями в классических солидных рамках. Большие подушки, ковры, плотные шторы с многочисленными декоративными элементами, пледы и накидки для мебели – оригинальное текстильное оформление, присущее только этому стилю. Всевозможные антикварные изделия и большое количество книг создают классический образ английской роскоши. Стены гостиной комнаты можно украсить коллекцией старинного оружия. Наличие солидного камина поставит акцент в интерьере гостиной загородного дома. Альтернативой для квартиры является искусственный, декоративный камин.

Главной характеристикой английского стиля в интерьере является аристократизм и сдержанность. Его выбирают люди, предпочитающие консервативный уют. В интерьере не применяют новомодные галогеновые светильники, мебель из пластика, текстиль из искусственных тканей.

Гостиная в английском стиле – благородное обаяние аристократии

Английскому стилю присущи два направления: первый получил название «Георгианский» в честь королей Ганноверской династии четырех Георгов и Вильгельма, правящих с 1714 по 1837 годы. Для этой эпохи были свойственны сдержанность и величавость, некоторая однотонность.

Следующий этап в английском стиле – «Викторианский» – в честь королевы Виктории, царствующей на троне Великобритании и Ирландии с 1837 по 1901 годы. «Викторианский» стиль более пышный, чем его «предшественник». Появляются элементы, присущие разным культурам, на стенах стали использовать триколор.

Камин: тепло и комфорт очага

Благородная гостиная в английском стиле располагает к приватной беседе, семейным советам, размышлению, умиротворению.

Именно гостиная призвана служить в доме местом для отдыха, семейных торжеств, приема гостей. Она практична и комфортна абсолютно всеми предметами: мебелью, аксессуарами, светильниками, ковровым покрытием. С чем в первую очередь ассоциируется английская гостиная, так это с наличием камина. Электрический, бутафорский, дровяной – его присутствие обязательно. Хозяевам стоит позаботиться о его масштабах и месте расположения, чтобы камин был замечен сразу при входе в гостиную.

Камин «тянет» за собой присутствие кресел напротив. Обычно их два и они являются точной копией друг друга, либо это кресло и мягкая подставка для ног. Хотите представить английский интерьер? Вот вам «фото» из прошлого: элегантный джентльмен сидит с бокалом вина и курит сигару, напротив, в камине весело потрескивают дрова, рядом на полу лежит огромный пятнистый дог, на стенах висят портреты предков. Эту «картинку» можно охарактеризовать одним выражением: «стиль аристократов».

Мягкая мебель

Всю мягкую мебель в английской гостиной отличают высокие спинки: кресло и диван ли это, или два дивана друг против друга, между которыми стоит длинный низкий столик. Характерной изюминкой английских кресел и стульев, которые используются и в современном интерьере, являются «ушки» по бокам спинки. Раньше они служили исключительно в практичных целях: защищали от сквозняков. Сегодня же имеют декоративную функцию, подчеркивая изысканность и уникальность, как изящная рамка для фото.

Предмет мебели в истинно английском стиле – кресло или диван «честерфилд». Его особенной фактуре и форме уже более 200 лет. И хотя он со временем претерпел некоторые изменения, но основные его параметры, которые невозможно ни с чем спутать, сохранены до сих пор. Для «честерфилда» характерна простеганная фактура, где стежки выполнялись особой техникой – «каретной» ромбовидной стяжкой и закрывались утопленными внутрь пуговицами.

Диван и кресло «честерфилд» отличает высокая спинка, выполненная на одной высоте с подлокотниками. Их украшают элементы, сходные по форме с тугими свитками, красиво заложенными из материала обивки. Этот элемент позаимствован из античной архитектуры, когда колонны зданий украшали капители ионической формы.

И если раньше «честерфилд» изготавливали в основном из кожи темных цветов, то сегодня его обивка и расцветка более разнообразны (посмотрите на фото, как это элегантно). Светлый или темный, приглушенных цветов или яркий, обычный или угловой, блестящий или матовый, с подушками на сидении или без, он однозначно добавит гостиной респектабельности и солидности.

Основные признаки интерьера

Чем еще характерен английский стиль в интерьере гостиной — деревянной фактурой. Вы подумали про деревянную мебель? И оказались правы. Причем мебель отличает добротность, прочность и благородство древесины:

В старые времена мебель не окрашивали, она была покрыта воском или лаком. Опять же практичные англичане «спасались» от сырости, обшивая стены древесиной. Двери, карнизы, полы и потолки также были деревянными. Дубовые половицы обязательно покрывал огромный ковер, а потолки – деревянные панели. Сегодня в английском интерьере уместны и современные материалы, однако натуральная древесина должна присутствовать, как обязательный элемент декора: деревянные балки, деревянная лестница, деревянный карниз.

Книжные шкафы, подвесные полки, комоды, тумбы: достаточное количество мебели раньше объяснялось необходимостью перекрыть дорогу сквознякам. Мебель в английском интерьере необычна: ножки округлой кривизны (как на фото), напоминающей латинскую литеру «S», с резными элементами и узорами. Фурнитура – намеренно дорогая: ручки с узором, необычной формы замочные скважины, инкрустация мягкой мебели камнями или жемчугом. Обивкой для мебели служили плотные ткани: гобелен, бархат, позднее кожа.

Причем обивалась не только мягкая мебель, но и столы, стены. Раньше, например, нижнюю часть стены облицовывали деревянными панелями, а верхнюю часть украшали обоями или тканями светлых сдержанных тонов: бежевого, светло-коричневого, блеклого желтого. Такие расцветки стен как раз в «георгианском» стиле интерьера.

Особенности внутреннего убранства

Обои и цвет стен задавали общий тон помещению гостиной. Тусклых и холодных цветов в английском интерьере не использовали: они и так присутствовали в характерном для Альбиона климате. Для стен использовался веселый цветочный орнамент: изящные бутоны английских роз, переплетающиеся полевые цветы и луговые травы (как на фото ниже); птицы среди ветвей, а также традиционная полоска и клетка, либо вкрапление восточного узора.

Спасаясь от сырости и унылого настроения в дождливые дни, англичане утепляли помещение цветом. Когда в поле зрения попадали «теплых» тонов безделушки и предметы, на душе становилось веселее. Темно-коричневые или темно-красные оттенки дерева «разбавляли» малахитовыми, бордовыми, медовыми, красными цветами и всеми оттенками терракотового.

Добавляли уют и настроение в гостиной всевозможные подушки на диванах и креслах, теплые шерстяные пледы, многослойные портьеры на окнах и скатерти, украшенные бахромой, чехлы на мебели, абажуры, ковры.

Любовь к текстилю, тканевые обивки и драпировки определяют уникальный английский стиль. Причем ткани используются самые разнообразные: бархат, гобелен, дамаст, ситец – главное, чтобы рисунок и фактура выглядели интересно и благородно. Рисунок может варьировать от изящного горошка, привычной клетки до сложных геральдических комбинаций.

Обязательным элементом настенного украшения служили картины в декоративных рамах: пейзажи, идиллия, династические портреты (их вполне могут сегодня заменить семейные фото), а также декоративные восточные тарелки, коллекция оружия, охотничьи трофеи. Различные безделушки стояли на каминных и настенных полках. Порою их количество внушало опасения: выдержит ли полка их тяжесть.
Посмотрите на фото – чего там только могло не оказаться:

  • Шкатулки;
  • Фарфоровые статуэтки;
  • Канделябры;
  • Курительные трубки;
  • Подсвечники;
  • Инкрустированные табакерки;
  • Старинные часы.

И все же, они были гармоничны и не оставляли ощущения захламленности. Кстати, эти элементы в чисто «викторианском» стиле, когда в моду входили предметы оформления, привнесенные из культур других стран, а также многочисленных колоний Англии.

Классическая гостиная в английском стиле включает в себя овальный стол по центру, массивную люстру, лестницу с кованными металлическими элементами или гипсовыми скульптурными композициями. Дополнительными источниками освещения служили тяжелые канделябры со свечами. Такой интерьер гостиной исключает отсутствие вкуса и покоряет изысканностью, элегантностью, благородством – чертами, свойственными настоящим аристократам и лордам!

Британская аристократия: сильны, потому что невидимы(перепост)

Недавно нашла очень интересную статью на портале Bird in Flight.

В The Guardian вышел материал о том, как английские аристократы приспосабливаются к жизни в условиях демократии. Автор статьи Крис Брайант утверждает, что вопреки мифу о «благородной бедности» и потере родовых гнезд богатство аристократов и их влияние остаются феноменальными.

11 января этого года после непродолжительной болезни в возрасте 77 лет умер третий барон Лайелл, Чарльз. Свой титул и поместье Киннорди площадью 10 тысч акров он унаследовал еще в четырехлетнем возрасте. После учебы в Итоне и в аристократическом оксфордском колледже Крайст-Черч Чарльз почти 47 лет провел в палате лордов. Барон смог остаться в парламенте даже после реформы 1999 года, когда большинство наследственных пэров были исключены из палаты: он стал одним из 92 избранных наследственных пэров. По новым правилам, после его смерти на освободившееся место были устроены довыборы, в которых приняли участие 27 наследственных пэров.

В своих заявлениях большинство кандидатов акцентировали внимание на карьерных достижениях и списках регалий. Но Хью Кроссли, 45-летний четвертый барон Сомерлейтон, сделал упор на идеологию. «Я считаю, что наследственное пэрство необходимо сохранить: этот принцип воспитывает глубокое чувство долга перед благом нации», — отметил он.

Кроссли несложно понять: он наследник поместья Сомерлейтон-Холл в графстве Саффолк. Его предок, крупный промышленник сэр Фрэнсис Кроссли, приобрел имение еще в 1863 году. В этом роскошном поместье площадью 5 тысяч акров (2 тысячи гектаров) с садами, парковыми лабиринтами, вольерами для птиц, 300-футовыми (100-метровыми) колоннадами и причалом для яхт он родился и провел всю свою жизнь. Конечно, наследственные принципы для него святы.

Но если судить по активности в палате лордов, большую часть XX века аристократия демонстрировала к благу нации удивительное равнодушие. Посещаемость дебатов была крайне низкой, хотя у пэров и так очень щадящий график: рабочий день начинался в 3:45 или 4:15 пополудни, а рабочая неделя чаще всего ограничивалась тремя днями. Даже во время Второй мировой войны дебаты редко собирали одновременно более пары дюжин пэров, а в послевоенные годы эта тенденция только усугубилась. Регулярное посещение парламента казалось их светлостям слишком утомительным — за исключением ситуаций, когда на карту были поставлены их личные интересы или были задеты их убеждения. Яркий пример — когда в 1956 году один из членов палаты общин выдвинул законопроект об отмене смертной казни: лорды отклонили его убедительным большинством в 238 голосов против 95.

Читайте также:  Дизайн интерьера всего за пять минут эксклюзивно на OurInterior.com

В наши дни мы привыкли считать британскую аристократию историческим курьезом. При Тони Блэре большинство наследственных пэров были исключены из палаты лордов (их осталось лишь 92 вместо 650). Может показаться, что это свидетельствует о полной утрате влияния. Но факт, что 92 наследственных пэра остались в парламенте (а это больше, чем число участников почти всех заседаний за последние восемь десятилетий), — это победа, доказывающая, что их влияние по-прежнему сильно. Ведь они смогли не просто отсрочить, а предотвратить дальнейшее реформирование палаты лордов и укрепить свое в ней присутствие.

К 1990-м многие аристократы утратили интерес к политике, но тем, кто все-таки решал реализовать свои парламентские права, палата лордов обеспечивала легкий путь во власть. Так, при Джоне Мейджоре сразу несколько наследственных пэров были назначены на важные правительственные должности: виконт Кранборн стал председателем палаты лордов, а среди министров было семь графов, четыре виконта и пять наследственных баронов. И даже в администрации, сформированной в июне 2017-го Терезой Мэй, — один граф, один виконт и три наследственных барона.

За прекрасным фасадом британской аристократии, за романтичными биографиями некоторых ее представителей скрываются гораздо более мрачные стороны: века воровства, насилия и ненасытной алчности. Исторически определяющей чертой аристократии было отнюдь не благородное стремление служить обществу, а отчаянная жажда власти. Аристократы самыми разными способами захватывали землю — экспроприировали ее у монастырей, закрепляли за собой для единоличного пользования под предлогом эффективности. Они держались за свои богатства и укрепляли незыблемость своего социального статуса. Они заставляли уважать себя, демонстративно тратя непомерные средства на дворцы и драгоценности. Они установили строгий свод правил для всех остальных членов общества, но сами жили по совсем иным стандартам. Они верили (и принуждали верить других), что иерархическое социальное устройство с ними во главе — единственный естественный порядок вещей. Малейшее сомнение в этом расценивалось как разрушение духовных скреп.

Попытки лишить аристократов этого статуса приводили их в ярость и искренний шок. Вцепившись в свое положение, они придумывали все более убедительные аргументы в защиту своих привилегий. А когда в конце концов демократия бесцеремонно отодвинула аристократов в сторону, они нашли новые способы сохранить свои невероятные богатства — уже не притворяясь, что ими движет забота об общественном благе. Так что аристократия далеко не угасает — совсем наоборот.

…Что бы там ни рассказывали о благородной бедности и потере родовых поместий, личное богатство британских аристократов остается феноменальным. Согласно данным журнала Country Life, треть британских земель по-прежнему принадлежит аристократии. Несмотря на некоторые изменения, списки самых влиятельных благородных землевладельцев в 1872 и в 2001 годах оказываются удивительно похожими. По некоторым оценкам, состояние потомков королевской династии Плантагенетов в 2001-м составляло 4 миллиарда фунтов и 700 тысяч акров (300 тысяч гектаров) земель; 42 представителя династии вплоть до 1999 года были членами палаты лордов. Данные по Шотландии еще поразительнее: там почти половина земель сосредоточена в руках 432 частных лиц и компаний. Более чем четвертью земельных участков, площадь которых — свыше 5 тысяч акров, в Шотландии владеют аристократические фамилии.

И дело не только в количестве: многие из земельных владений, принадлежащих британским аристократам, считаются самыми ценными и дорогими в мире. Так, герцог Вестминстерский вдобавок к поместьям площадью 96 тысяч, 23,5 тысячи и 11,5 тысячи акров (40 тысяч, 10 тысяч и 4,5 тысячи гектаров) в разных частях страны владеет огромными земельными участками в престижных лондонских районах Мейфэр и Белгравия. Графу Кадогану принадлежат участки на площади Кадоган, улицах Слоун-стрит и Кингз-роуд, маркизу Нортгемптону — 260 акров (100 гектаров) в Кларкенуэлле и Канонбери, баронессе Говард-де-Вальден — большая часть Харли-стрит и Мэрилебон-Хай-стрит. Арендные ставки в этих частях Лондона — одни из самых высоких в мире. В 1925 году журналист У. Б. Нортроп опубликовал карту: осьминог «аристократического землевладения» раскинул щупальца по всему Лондону, парализуя строительный бизнес и высасывая из жителей все соки. С тех пор мало что изменилось.

Одна правовая норма, уникальная для Англии и Уэльса, стала для благородных землевладельцев особенно важной. Именно она позволила им на протяжении многих веков строить дома и продавать их на правах аренды, а не полноправной собственности. Это означает, что покупатели приобретают не саму недвижимость, а лишь право владения ею в течение определенного срока. Так что даже «владельцы» крупных жилых комплексов вынуждены платить земельную ренту настоящим владельцам, к которым их собственность возвращается по истечении срока договора (а он в некоторых районах Лондона не может составлять более 35 лет). Помимо недвижимости громадные доходы приносит и сама земля: сельскохозяйственные площади все время растут в цене. Согласно рейтингу самых богатых жителей Британии за 2016 год, состояния 30 лордов оцениваются в 100 или более миллионов фунтов каждое.

…Многие аспекты жизни английских аристократов со временем почти не изменились. Даже те из них, кто уступил свои дворцы Национальному фонду объектов исторического интереса или другим некоммерческим фондам (со всеми сопутствующими налоговыми преимуществами), зачастую продолжают жить в своих родовых гнездах. Только теперь их поместья оснащены современными удобствами. Некоторые загородные дворцы, такие как Чатсуорт, Уоберн и Лонглит, живут за счет загородного туризма, привлекая множество посетителей. Другие по-прежнему являются частными владениями, и благородные наследники, как и раньше, ежегодно переезжают из одной роскошной резиденции в другую. Герцоги Баклю, например, используют знаменитый «Розовый дворец» Драмланриг в качестве основной резиденции, но зимние месяцы проводят в 100-комнатном особняке Боухилл или в поместье Боутон (последнее включает пять деревень и особняк, залы которого украшают работы Ван Дейка, Эль Греко и Гейнсборо). Когда предыдущий герцог совершал этот вояж, он обычно брал с собой «Мадонну с веретеном» Леонардо да Винчи — пока в 2003 году картину не украли прямо из его родового замка.

Привычки и увлечения аристократов тоже остались прежними. В XXI веке представители знати чаще всего принадлежат к тем же клубам, что и их предки. Аристократы по-прежнему используют U-English вместо non-U English (термины, означающие различия в лексике аристократии и среднего класса), говоря napkins и vegetables вместо serviettes и greens. Они играют в поло. Они устраивают охоту. Они любят ружья, лошадей и собак.

Секрет сохранения благосостояния еще и в том, что, как и их предки, многие современные аристократы успешно уходят от налогов. В XVIII веке сатирик Чарльз Черчилль написал слова, которые можно назвать негласным девизом аристократии: «Что нам до того, растут налоги или снижаются? Благодаря нашему богатству мы их все равно не платим!»

Второй герцог Вестминстерский был привлечен к суду за то, что платил своим садовникам по схеме, исключавшей налогообложение. Тогда судья, лорд Томлин, в 1936 году постановил: «Каждый вправе вести дела так, чтобы в соответствии с законодательством максимально уменьшить налоговые выплаты. Если это ему удается, то, несмотря на недовольство его находчивостью служащих Комиссии внутреннего налогообложения или других плательщиков налогов, никто не вправе вынудить его к дополнительным налоговым платежам».

Остальные аристократы твердо усвоили этот принцип. Так, бизнесмены Уильям и Эдмунд Вести, основатели одной из крупнейших в мире компаний по торговле мясом в розницу, в 1922 году купили себе пэрство и титул баронета за 20 тысяч фунтов, а потом придумали схему ухода от налогов, сэкономившую семье в общей сложности 88 миллионов фунтов. В 1980-м обнаружилось, что потомки братьев заплатили 10 фунтов с прибыли в размере 2,3 миллиона фунтов. Отвечая на вопрос, как такое могло произойти, они пожали плечами: «Давайте посмотрим правде в глаза: никто не платит больше налогов, чем обязан. Мы все так или иначе уклоняемся, разве нет?»

Попечители замка Говард в Северном Йоркшире, чтобы оплатить развод его аристократического обитателя, продали за 9,4 миллиона фунтов картину Джошуа Рейнольдса. Однако они заявили, что не обязаны платить налог на увеличение рыночной стоимости. Указанная причина — потому что картина является частью «тканей и обивок замка» и, следовательно, считается «истощаемым активом». Невероятно, но в 2014-м Апелляционный суд принял такое оправдание. Правда, в следующем году эту налоговую лазейку прикрыли.

Основным способом ухода от налогов для аристократов стали трасты. Бесконечное количество пэров, владеющих землями и замками, поместили все свои активы в дискреционные трасты, уклонившись тем самым и от общественного контроля, и от налога на наследство. В 1995 году девятый герцог Баклю пожаловался, что в списке самых богатых британцев его состояние оценили в 200 миллионов фунтов — тогда как эти цифры относились к компании Buccleuch Estates Ltd, в которой у него нет долей. Юридически он прав. Фактически — он и его семья являются бенефициарными владельцами. То же самое касается еще нескольких десятков благородных фамилий: семейные трастовые фонды без лишнего шума обеспечивают доход любому числу бенефициаров, и ни налогов на наследство, ни любопытства публики при этом можно не опасаться.

…Веками главным секретом жизнеспособности старой аристократии было тщательно культивируемое величие. Все, от одежды до манер, было призвано производить впечатление — так, чтобы никто не посмел усомниться в праве знати на власть. Но в наши дни секрет аристократов — в незаметности, почти невидимости. Комментируя опубликованный в журнале «Татлер» рейтинг из десяти герцогов, журналисты Daily Mail отметили: «Некогда обладатели этих титулов стали бы главными знаменитостями своего времени. Сегодня большинству людей придется постараться, чтобы припомнить хотя бы одного человека из этого списка».

И это не случайно. Британские законы, касающиеся землевладения, налогов на наследство или дискреционных трастов, позволяют скрывать богатство от внимания общественности. Все это незаметно поддерживает власть аристократии. Писательница Нэнси Митфорд, которая и сама была частью британского высшего света, но относилась к нему со здоровым скептицизмом, когда-то сказала: «Вполне вероятно, что те, кто на протяжении тысячи лет выдержал столько религиозных, династических и политически бурь, сейчас прячутся в укрытие, чтобы пережить еще одну». Похоже, что она была права.

Как живут современные аристократки и владелицы огромных состояний Великобритании

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Мэри Чартерис

Дочь наследника знатного шотландского рода Джеймса Чартериса и представительницы аристократической семьи Кэтрин Гиннес вскоре отпразднует свой 32-й день рождения, и она меньше всего похожа на праздную прожигательницу жизни. С юных лет Мэри Чартерис пробовала себя в модельном бизнесе, позже начала свою музыкальную карьеру в качестве ди-джея, играя слияние ретро и танцевальных треков на музыкальных фестивалях, свадьбах и модных мероприятиях. Сегодня наследница является вокалисткой рок-группы The Big Pink, где также играет на клавишных инструментах. С 2012 года состоит в браке с рок-музыкантом Робби Фурсом.

Вайолет, Элис и Элиза Маннерс

Дочери герцога и герцогини Ратлендских любят веселье и дорогие наряды. Уже в раннем возрасте мама стала приучать девочек к труду. Им доставалась роль маленьких приведений, которые должны были пугать туристов в их родном замке Бельвуар-Касл. Сёстры окончили закрытую школу для девочек в Йорке.

25-летняя Вайолет далеко не сразу решилась на поступление в университет, зато за несколько лет после школы получила бесценный практический опыт, успев поработать моделью, геополитическим консультантом, а также послужить в креативном агентстве и в отеле.
Элис, которой сейчас 23 года, решила стать дизайнером, получила соответствующее образование, а теперь работает стилистом, персональным шоппером и моделью, а также пробует писать о моде.

Читайте также:  Каким образом служба технадзора помогает сохранить финансы клиента

Младшая сестра Маннерс Элиза учится бизнес-менеджменту в университете, одновременно увлечённо осваивает актёрское мастерство, фотографию и модельный бизнес.

Мелисса Перси

Её отец – двенадцатый герцог Нортумберлендский Ральф Перси. Мелисса росла в их родовом замке, который многие видели в фильмах о Гарри Поттере. Именно в Алнике снимались сцены знаменитой «Поттерианы» и ещё нескольких сериалов и фильмов. Девочка с детства увлекалась большим теннисом, ради которого даже бросила учёбу в престижной британской школе, предпочтя ей теннисную академию в Лос-Анджелесе. В 21 год Мелисса вернулась на родину и занялась тренерской работой. Брак Мелиссы с Томасом ван Страубензи распался через три года, а после развода девушка всерьёз занялась бизнесом, запустив свою линию одежды.

София Хескет

Бывший член Палаты лордов барон Хескет был известен своей неуёмной любовью к вечеринкам, а потому в наследство его дочери Софии осталось не так много денег, по сравнению с его былым состоянием. Впрочем, сама София Хескет от этого не особенно страдает. В прошлом она была стилистом японского Vogue, позже решила не ограничивать своё творчество рамками одного проекта и стала вольным художником.

Петра и Тамара Экклстоун

Дочери богатого бизнесмена сэра Берни Экклстоуна и его второй, уже бывшей жены фотомодели Славики широко известны как любительницы быстрых машин, огромных домов и частных самолётов. Берни Экклстоун начинал простым рабочим на заводе, позже занялся продажей запчастей к мотоциклам и самих мотоциклов. Был главой Формулы-1, а в настоящее время является почётным президентом компании.

Старшая дочь, 34-летняя Тамара увлечена телевидением, начинала с работы комментатором спортивных соревнований, позже организовала собственное реалити-шоу, снималась для журналов. В 2013 году Тамара вышла замуж за брокера Джея Ратленда. Супруги воспитывают дочь Софию.

30-летняя Петра Экклстоун стала дизайнером. Она часть средств от продажи своих клатчей сразу же отчисляет благотворительному фонду, который помогает людям бороться с менингитом. Причина кроется ещё в детстве Петры: ей было всего 14, когда она заболела, а затем долго лечилась от менингита. Со своим мужем, бизнесменом Джеймсом Стантом, Петра прожила всего шесть лет, успев стать мамой троих детей.

Холли Брэнсон

37-летняя дочь эксцентричного предпринимателя, основавшего компанию Virgin Group, Ричарда Брэнсона и его второй жены Джоан Темплман всегда предпочитала вести скромный образ жизни. В студенческие годы Холли Брэнсон жила в общежитии, подрабатывала управляющей многоквартирного дома, принадлежавшего её родителям. Впоследствии стала педиатром и работала по специальности, однако позже всё же пришла в компанию отца, где руководит благотворительными проектами.

Несмотря на отсутствие аристократических корней, Холли дружит с принцессами Евгенией и Беатрис, в приятельских отношениях с принцем Уильямом и его очаровательной супругой. В 2011 году Холли Брэнсон вышла замуж за маклера Фредди Эндрюса. Через три года семья пополнилась сразу двумя сыновьями, а в январе 2019 года они стали родителями девочки.

Хлоя Грин

Дочери владельца компании Topshop сэра Филипа Грина сегодня 27 лет, но она не торопится заниматься чем-то серьёзным в жизни. На все её капризы и желания вполне хватает денег её отца, а время Хлоя Грин предпочитает проводить на отцовской яхте. Иногда девушка пытается казаться серьёзной и вполне убедительно говорит о том, что она с детства учится управлению бизнесом.

По её словам, уже в 10 лет Хлоя стала постоянным посетителем совета директоров одной из отцовских компаний. Наибольшую известность Хлоя Грин приобрела благодаря своему роману с самым красивым в мире преступником Джереми Миксом, от которого родила сына в мае 2018 года. Ради Хлои Джереми бросил свою жену, которая верно ждала его из заключения, и их троих детей.

Претенденты на британский престол: принц Уэльский Чарльз, его сыновья принцы Уильям и Гарри, и внук Джордж – прямые потомки Николая I. А принцесса Диана – мать наследников британской короны, то есть жена принца Уэльского Чарльза, восходит в своей генеалогии к княжескому роду Рюриковичей. Как получилось, что королева Великобритании Елизавета II приходится родней Николаю II, а принц Уильям – Николаю I?

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Внутри особняков современной аристократии

Владельцам великолепных особняков приходится идти на жертвы, чтобы сохранить наследие.

Писатель Нэнси Митфорд как-то сказала: «Аристократия в республике — что курица без головы: еще бегает по двору, хотя на самом деле уже мертва».

Новая книга автора Vanity Fair Джеймса Реджинато «Великие дома, современные аристократы» (Great Houses, Modern Aristocrats) будто специально написана в опровержение слов Митфорд. В предисловии автор повествует:

«Хотя многие герои этой книги уже немолоды, их взгляды точно нельзя назвать устаревшими, ведь им удалось приспособиться к новым временам и иначе взглянуть на фамильные владения».

А так и не скажешь. Книга повествует о 16 великолепных старинных домах и их владельцах. Наследников, пишет Реджинато, с боем заставляли открывать свои покои для бесконечных толп туристов, а одна женщина, имевшая больше титулов, чем королева Англии, была вынуждена переехать из георгианского особняка в обычный фермерский дом.

Еще один домовладелец, Джон Кричтон-Стюарт, 7-й маркиз Бьют, оказался не в состоянии содержать Дамфрис Хаус, палладиевую виллу XVIII века в графстве Эйршир, Шотландия, а заодно и поместье с неоготическим особняком; и только вмешательство Чарльза, принца Уэльского, помогло уберечь дом от продажи. Реджинато рассказывает: «Аукцион был отменен. Несколько грузовиков, доверху набитых фамильными сокровищами, уже направлялись в Лондон, когда им было велено возвращаться домой».

Но так ли плохо, если дом все-таки продают?

С точки зрения поклонников сериала «Аббатство Даунтон», все эти лорды, леди, маркизы и графы занимаются благородным, даже донкихотским, делом: они борются за сохранение блеска и красоты фамильных имений. Но с другой стороны, Реджинато лишь описал быт небольшой группы людей, которые по собственной воле тратят жизнь на содержание неоправданно больших домов. Вряд ли кому-то придет в голову жалеть правнучку инвестиционного банкира, которая изо всех сил пытается сохранить семейный загородный дом на Лонг-Айленде. А ведь положение английских «современных аристократов» ничуть не бедственнее ее, просто они куда дольше этим занимаются.

Практически все имения из книги Реджинато находятся в Великобритании, а их владельцы в большинстве случаев принадлежат к классу землевладельцев, чьи деньги и власть начали испаряться на заре промышленной революции. После того, как по Англии прошлась Первая мировая война, погубившая многих дворянских наследников (с 1914 по 1918 года на полях сражений погибли 1157 выпускников Итонского колледжа), великие дома Соединенного Королевства оказались в довольно плачевном состоянии. Только уловки, вроде выгодного брака, могли спасти фамильные владения (например, Бленхеймский дворец был «спасен» браком по расчету между 9-м герцогом Мальборо и богатой американской наследницей Консуэло Вандербильт).

Даже семейство Ротшильдов, чьи успехи на банковском поприще сделали их относительно невосприимчивыми к меняющейся британской экономике , отказались от содержания впечатляющего поместья Уоддесдон в графстве Бакингемшир. Реджинато рассказывает: «После Второй мировой войны Уоддесдон стал слишком дорого обходиться даже для Ротшильдов». Так особняк, все его содержимое и 66 га земли перешли в ведение Национального фонда по охране исторических памятников, достопримечательностей и живописных мест Великобритании.

Этот список можно продолжить. Файнсы, владевшие замком Броутон с 1377 года, живут на «частной стороне» дома; остальные помещения открыты для публики по £9 за вход. Члены семьи, пишет Реджинато, порой и сами стоят за кассой в местной сувенирной лавке.

Лорд Эдвард Меннерс, второй сын 10-го герцога Ратленда, унаследовал усадьбу в графстве Дербишир. Один из флигелей он превратил в гостиницу «Павлин», а летом пускает туристов в парадные залы главного здания. Реджинато отмечает, что «в отличие от тех, кто воспринимает большие и старые усадьбы как непосильную ношу, Меннерс называет свою „делом всей жизни“».

Другими словами, все эти люди могут по-прежнему называть себя аристократами, но правящим классом они от этого не становятся. А вот управляющим хедж-фондами, например, не приходится взимать плату за вход в собственные покои.

Однако есть и исключения.

В книге описаны два дома, принадлежащие очень богатой семье Кавендишей. В первом, относительно скромном коттедже, жила Дебора Кавендиш, герцогиня Девонширская. Она покинула 297-комнатный Чатсуорт-хаус, когда ее сын вступил в права наследства. Реджинато пишет, что она всегда высоко ценила компактное очарование таких домов.

«Иметь все такое маленькое — это восхитительная роскошь!», — говорила герцогиня.

Еще одну резиденцию семьи Кавендишей, замок Лисмор в графстве Уотерфорд, Ирландия, Реджинато называет просто — «запасным домом».

Пожалуй, самый великолепный из описанных великих домов принадлежит членам королевской семьи нового поколения. Дадли Хаус, лондонская резиденция катарского шейха Хамада бен Абдалла аль-Тани, площадью 4 тыс км², насчитывает 17 спален и один бальный зал длиной в 15 м; ее примерная стоимость составляет 440 млн долларов. Говорят, когда королева Елизавета впервые посетила эту резиденцию, она лишь сухо заметила, что по сравнению с ней «Букингемский дворец выглядит довольно скучно».

Хотя ее слова и можно было бы принять за сомнительный комплимент одного короля другому, скорее, это говорит о том, что понятие «настоящей» аристократии в европейском обществе подразумевает лишь налет былой славы, подобно той, что проглядывает с глянцевых страниц прекрасной книги Реджинато. Правда, за всей этой валоризацией и ностальгией по богатому прошлому легко забыть, что в свое время все эти дома предназначались только для того, чтобы демонстрировать богатство, власть и статус их владельцев. Сегодняшние аристократы возводят свои дома по тем же канонам; просто дворянству нашего времени титулы раздает совет директоров, а не королева.

Как говорят английские лорды

Знакомим наших друзей с отрывками из «знаковой» книги англичанки Кейт Фокс (Kate Fox), вышедшей в 2011 году под названием Watching the English: The H >

Эта книга произвела фурор на родине автора, сразу после выхода в свет вызвав шквал восторженных откликов читателей, критиков и социологов. Кейт Фокс, потомственному антропологу, удалось создать смешной и поразительно точный портрет английского общества. Она анализирует причуды, привычки и слабости англичан, но пишет не как антрополог, а как англичанка — с юмором и без помпы, остроумным, выразительным и доступным языком. Итак, глава под названием:

Что говорят и чего не говорят английские аристократы

Языковые коды показывают, что класс в Англии не имеет ничего общего с деньгами и еще меньше – с образом деятельности. Речь – это самоцель. Человек с аристократичным акцентом, использующий лексикон высших кругов будет определен как выходец из высшего общества, даже если он или она живет на скудную зарплату, занимается бумажной работой и живет в бог знает какой квартире. Или даже если она или он – безработный, нищий и бездомный.

Та же самая система лингвистических ценностей относится к человеку с произношением рабочего класса, который называет диван Settee, салфетку Serviette, а дневной прием пищи – Dinner, даже если он мультимиллионер и владелец загородного имения. Помимо речи у англичан существуют и другие индикаторы классов, такие как: предпочтения в одежде, мебели, декорациях, автомобилях, домашних животных, книгах, хобби, еде и напитках, но речь – индикатор мгновенный и наиболее очевидный.

Нэнси Митфорд [Nancy Mitford] придумала термин ‘U и Non-U ‘– со ссылкой на слова представителей высшего класса и не высшего класса – в статье, опубликованной в Encounter в 1955 году. И хотя некоторые слова ее индикаторов класса уже устарели, принцип остается неизменным. Некоторые шибболеты* изменились, но до сих пор их существует достаточное количество в повседневной речи для безошибочного распознавания того или иного класса английского общества.

* Шибболет (иврит – «течение») – библейское выражение, в переносном смысле обозначающее характерную речевую особенность, по которой можно опознать группу людей (в частности, этническую), своеобразный «речевой пароль», который неосознанно выдает человека, для которого язык – неродной.

Простой бинарный метод Митфорд не является, однако, вполне достаточной моделью для точного распределения лингвистических кодов: некоторые шибболеты помогают просто отделить аристократов от всех остальных, но другие – более конкретно – отделить рабочий класс от низшего среднего или среднего слоя среднего и верхушки среднего классов. В некоторых случаях, как ни парадоксально, слова-коды рабочего класса и высшего класса удивительно схожи, и значительно отличаются от речевых привычек классов, пролегающих между ними.

Читайте также:  Детская комната на чердаке (в мансарде) (34 фото)

Какие слова НЕ говорят английские аристократы

Есть, однако, несколько слов, которые воспринимаются английской аристократией и верхушкой средних классов как безошибочные шибболеты. Произнесите одно из этих слов в присутствии представителей высших классов Англии и их бортовые радиолокационные датчики начнут мигать, сообщая о необходимости немедленного понижения вашего статуса до середины среднего класса, а в худшем случае (что вероятнее) – ниже, а в некоторых случаях – автоматически – до уровня рабочего класса.

Это слово особенно ненавидят английские аристократы и верхушка среднего класса. Журналист Джилли Купер вспоминает разговор своего сына с другом, невольно подслушанный ею: «Мама говорит, что слово pardon – хуже, чем fuck.» Мальчик был совершенно прав: это явно простонародное словечко хуже бранного выражения. Некоторые даже называют пригороды, в которых живут обладатели этого лексикона Пардонией.

Вот хороший тест на классовую принадлежность: в разговоре с англичанином скажите что-нибудь слишком тихо, чтобы вас не расслышали. Человек ниже среднего и среднего классов переспросит с помощью «Pardon?», верхушка среднего класса скажет «Sorry?» или «Sorry – what?» или «What – sorry?» А верхний класс скажет просто «What?» Как ни удивительно рабочий класс также скажет «Wha’?» – с той лишь разницей, что отбросит ‘T’ на конце слова. Некоторые из верхушки рабочего класса могут сказать «Pardon?», ошибочно претендуя на то, что это звучит аристократично.

Toilet – еще одно слово, которое заставляет содрогаться высшие классы или обмениваться понимающими взглядами, когда какой-то горе-карьерист произносит такое. Правильное слово для обозначения уборной для представителей света – «Loo» или «Lavatory» (произносится как lavuhtry с ударением на первом слоге). «Bog» – иногда приемлемо, но только если это сказано иронично-шутливым тоном, как если бы было взято в кавычки.

Рабочий класс напропалую говорит «Toilet», как и большинство выходцев из низших и средних слоев среднего класса, с той лишь разницей, что в добавок к этому упускает ‘T’ на конце. Простолюдины тоже могут говорить «Bog», но явно не подразумевая кавычки.

Представители низкого среднего и среднего класса с претензией на более благородное происхождение слова заменят его такими эвфемизмами как: «Gents», «Ladies», «Bathroom», «Powder room», «Facilities’ и «Convenience»; или шутливыми эвфемизмами такими как: «Latrines», «Heads» и «Privy». Женщины склонны использовать первую группу выражений, мужчины – вторую.

На языке обитателей Пардонии «Serviette» – это салфетка. Это еще один пример джентлизма, в данном случае неверная попытка повысить свой статус с помощью фрацузского словечка. Было высказано предположение, что слово «Serviette» было подхвачено брезгливыми представителями низшего слоя среднего класса, которые нашли слово «Napkin» (салфетка) слишком похожим на «Nappie» (подгузник), и, чтобы звучать более изящно, заменили слово на эвфемизм французского происхождения.

Каким бы ни было происхождение этого слова, «Serviette» в настоящее время безнадежно рассматривается как признак речи низшего класса. Матери детей высших сословий очень расстраиваются, когда их дети, следуя самым лучшим побуждениям нянь из низших сословий, учатся говорить«Serviette» – приходится переучивать говорить «Napkin».

Само слово «Dinner» не опасно. Порочно только его неуместное употребление рабочим классом по отношению к обеденному приему пищи, который должен называться не иначе как «Lunch».

Называть вечерний прием пищи «Tea» – также привычка рабочего класса. В высшем обществе вечернюю трапезу называют «Dinner» или «Supper». Dinner – грандиознее, чем Supper. Если вас пригласили на Supper, вероятно, это будет неофициальная семейная трапеза, возможно, даже на кухне. Иногда подобную деталь могут сообщить и в приглашении: «Family supper», «Kitchen supper». Высшие классы и верхушки средних используют слово Supper гораздо чаще, чем средние и низы средних слоев общества.

«Tea» по обыкновению высшего света принимается в районе 16:00 и состоит из чая и пирожных или булочек – cakes & scones – (второе слово они произносят с коротким O) и, возможно, мини сэндвичей (которые они произносят как ‘sanwidges’, а не ‘sand-witches’).

Эти особенности восприятия временных параметров создает дополнительные проблемы для иностранных гостей: если вас пригласили на «Dinner» – в какое время вы должны почтить хозяев своим визитом – в полдень или вечером, а прийти на «Tea» – это к 16:00 или к 19:00? Чтобы не попасть в неловкое положение, лучше переспросите, к какому именно часу вас ожидают. Ответ приглашающего также поможет вам безошибочно определить его социальный статус, если пожелаете.

Или же, находясь в гостях, вы можете проследить за тем, как хозяева называют свою мебель. Если предмет мягкой мебели, предназначенный для двух и более людей называется у них «Settee» или «Couch» – это значит, что хозяева дома принадлежат не выше, чем с среднему слою среднего класса. Если это «Sofa» – они представляют верхушку среднего класса или выше.

Однако, здесь есть место исключениям: это слово не такой яркий индикатор рабочего класса как «Pardon», поскольку некоторые молоденькие представители верхушки среднего класса, подхватившие влияние американских фильмов и телевизионных программ, могут сказать «Couch», но они вряд ли скажут «Settee» – разве что в шутку или, чтобы нарочно подействовать на нервы своим класс блюдущим родителям.

Хотите еще потренироваться в прогнозах классовости? Обратите внимание на саму мебель. Если предмет обсуждения представляет из себя новодельный гарнитур из дивана и двух кресел, обивка которых подобрана в тон шторам, – хозяева, наверняка, употребляют слово «Settee».

Так же полюбопытствуйте, как они называют комнату, в которой находится «Sofa» или «Settee»? «Settee» будут находиться в комнате с названием «Lounge» или «Living room», в то время как «Sofa» – в «Sitting room» или «Drawing room». Ранее«Drawing room» (сокращение от «Withdrawing room») был единственным допустимым термином в отношении гостиной. Но многие представители верхов сочли слишком претенциозным и напыщенным называть маленькую гостиную в обычном доме с террасой – «салоном» («Drawing room»), поэтому «Sitting room» стало вполне приемлемым выражением.

Случайно можно услышать от выходцев из средних слоев среднего и верхов среднего классов «Living room», хотя это и не одобряется, но только представители ниже середин среднего класса станут называть ее «Lounge». Это особенно полезное слово для представителей среднего класса, которые стремятся выдать себя за верхушку среднего: они, возможно, уже успели научиться избегать «Pardon» и «Toilet», но они часто не в курсе, что «Lounge» – тоже смертельный грех.

Как и «Dinner» само по себе слово «Sweet» не есть показатель класса, но его неуместное применение таковым является. Верхушка среднего класса и аристократия настаивают на том, чтобы в отношение десерта, который подается в конце трапезы, использовалось исключительно слово «Pudding», но никогда такие слова как: «Sweet», «Afters» или «Dessert», каждое из которых – деклассированный и неприемлемый термин. «Sweet» может свободно использоваться в качестве прилагательного, а если в качестве существительного, то только относительно того, что американцы называют «Candy», то есть -карамельной конфеты и больше ничего!

Блюдо, завершающее трапезу, – всегда «Pudding» , что бы он из себя не представлял: кусочек торта, крем-брюле или лимонное мороженое. Спрашивая: «Does anyone want a sweet?» в конце трапезы приведет вас к тому, что вы будете немедленно классифицированы как середина среднего класса и ниже. «Afters» – также включит классовый радар и ваш статус будет понижен.

Некоторые, подверженные влиянию американской культуры, юнцы из верхов среднего класса начинают говорить «Dessert», и это наиболее допустимое слово из всех трех и наименее подлежащее идентификации как слова из словаря рабочего класса. Впрочем, осторожно с этим термином: в высших кругах «Dessert» традиционно означает блюдо из свежих фруктов, которое едят с ножом и вилкой и которое подается в самом конце застолья – после того, что принято называть «Pudding».

8. SMART & COMMON

If you want to talk posh – для начала вам придется отказаться от самого термина «Posh». Корректное слово для обозначения превосходства, аристократизма – «Smart». В высших кругах слово «Posh» может произноситься только с иронией в шутливом тоне, показывающем, что вы знаете, что это – словечко из словаря низших слоев.

Антоним слова «Smart» в устах тех, кто находится выше среднего – слово «Common» – снобистский эвфемизм для обозначения рабочего класса. Но будьте аккуратны: используя это слово слишком часто, вы сами указываете на то, что принадлежите не более чем к среднему уровню среднего класса: постоянно называть вещи и людей «Common» означает ваш неуемный протест и попытку дистанцироваться от более низких классов. Увы, только недовольные своим статусом люди бравируют снобизмом в такой форме.

Люди аристократического воспитания, расслабленные на предмет своего статуса, предпочтут использовать такие вежливые эвфемизмы относительно людей и явлений рабочего класса как: «Low-income groups», «Less privileged», «Ordinary people», «Less educated», «The man in the street», «Tabloid readers», «Blue collar», «State school», «Council estate», «Popular».

«Naff» – термин более неоднозначный и в данном случае более подходящий. Он может означать то же, что и «Common», но может и попросту быть синонимом «Tacky» и «Bad taste». «Naff» стало обобщенным универсальным выражением неодобрения, наряду с которыми подростки часто используют такие свои любимые тяжелые оскорбления как «Uncool» и «Mainstream».

Если эти молодые люди –«Common», то они будут называть своих родителей «Mum & Dad». «Smart» дети говорят «Mummy & Daddy». Некоторые из них привыкли к «Ma & Pa», но те слишком старомодны. Говоря о своих родителях в третьем лице, «Common» дети будут говорить «my Mum» & «my Dad» или «me Mam» и «me Dad» в то время как «Smart» дети будут называть их «My mother» и «My father».

Но эти слова не являются непогрешимыми показателями классовости, так как некоторые дети высших кругов теперь говорят «Mum & Dad», а некоторые очень маленькие дети рабочего класса могут сказать «Mummy & Daddy». Но если ребенок старше 10 лет, скажем, 12, то по-прежнему называть своих родителей «Mummy & Daddy» он будет, скорее всего, в том случае, если рос в «Smart» кругах. Взрослые люди по-прежнему называющие своих родителей «Mummy & Daddy» – определенно выходцы из высших кругов.

**ETC. – сокращение от латинского «et cetera», таким образом, этот подзаголовок по-русски звучит как «и так далее, и тому подобное».

На языке матерей, которых их дети называют «Mum», дамская сумочка – «handbag», а духи – «perfume». На языке матерей, которых их дети называют «Mummy» – сумочка – это «Bag», а духи – «Scent». Родители, которых называют «Mum & Dad», про скачки скажут «Horse racing» ; родители из света – «Mummy & Daddy» – говорят просто «Racing».

Представители «Common» общества, желая сообщить, что идут на вечеринку, используют выражение go to a «do»; люди из средних слоев среднего класса вместо «Do» употребят слово «Function», а представители «Smart» кругов назовут прием просто «Party».

«Refreshments» подаются на «Functions» среднего класса; гости«Party» первого эшелона пьют и едят «Food & Drink». Средние слои среднего класа и ниже них получают свою еду в «Portions»; выходцы из аристократии и верхушки среднего класса о порции называют «Helpings». Первое блюдо простолюдины назовут «Starter», а представители выше среднего – «First course», хотя это менее надежный индикатор статуса.

Средний слой среднего класса и те, что ниже называют свой дом «Home» или «Property», внутренний дворик в своем доме – «Patio». Выходцы из верхних слоев среднего класа и выше, говоря о своем жилье, употребят слово «House», а внутренний дворик – «Terrace».

Ссылка на основную публикацию