Берг, в свою очередь, несколько иначе пересказывает этот разговор

7 уловок сознания, из-за которых мы принимаем неверные решения

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

Ученые давно развенчали миф, что мы используем только 10 % нашего мозга. На самом деле даже при выполнении элементарных задач он задействован более чем наполовину. При этом мозг использует 1/5 часть всей нашей энергии. Нет ничего удивительного, что в процессе анализа данных он придумывает различные уловки, чтобы собрать важные сведения и на их основе как можно быстрее принять решение. Вот только это решение далеко не всегда является лучшим.

Мы в AdMe.ru собрали для вас несколько ошибок мышления, из-за которых мы порой делаем абсолютно неверные выводы и усложняем себе жизнь, а также советы, как не допустить такого поворота событий.

1. Сладкий эксперимент

Представьте себе ситуацию: вам подарят пирожное, если вы вспомните один из самых своих счастливых дней, или готовы вручить целых 3 пирожных, если вы вспомните самое неприятное событие из вашей жизни. Что бы вы выбрали?

Большинство людей предпочтут второй вариант. Но удовольствие от поедания сладкого омрачается неприятными воспоминаниями, и такие люди отнюдь не становятся более счастливыми от того, что выбрали вариант с большим количеством пирожных. По этой же причине многие люди не бросают курить: получить удовольствие здесь и сейчас для них важнее угрозы неприятных последствий в будущем.

Совет: принимая любое решение, старайтесь руководствоваться не только сиюминутной выгодой, но и теми бонусами, которое оно сможет в дальнейшем вам принести. Покупка платья ценой в несколько ваших зарплат принесет кратковременную эйфорию, за которой последует месяц жизни на хлебе и воде. Нужно ли вам это?

2. Наш мозг любит нас обманывать

Наш мозг работает в различных режимах: мы можем использовать диффузное мышление и сравнивать разные варианты, а можем фокусироваться на объекте и игнорировать всю постороннюю информацию. Представьте себе, что вы решили приобрести новую мультиварку. Есть модель со стандартным набором функций, а есть навороченная новинка, которая может самостоятельно лепить и жарить котлеты и печь пирожки с румяной корочкой. Вы покупаете вторую модель, пусть даже она стоит вдвое больше, приносите ее домой и переходите к этапу испытания.

Оказывается, что домашними пирожками вы балуете себя редко, а пожарить в мультиварке за 1 раз можно только 6–7 котлет. Дело в том. что в режиме сравнения мы лучше определяем количественные различия, а в режиме испытания — качественные.

Совет: перед любой серьезной покупкой защитите себя, написав список всех причин, по которым вы покупаете этот товар, и те задачи, которые он должен выполнить. Так вам будет проще выбрать именно тот оптимальный вариант, который сможет удовлетворить все ваши запросы и при этом не будет иметь функций, которые в действительности вам не нужны.

3. Путь наименьшего сопротивления

Авторы книги «Nudge. Архитектура выбора» Ричард Талер и Касс Санстейн уверены, что люди очень часто делают выбор, который требует от них минимальных усилий, даже если для них это невыгодно, ну а компании этим активно пользуются. К примеру, раз в месяц вам приходит сообщение об автоматическом продлении подписки на какой-либо ресурс или журнал. Многие таким образом платят за издания, которых даже не открывают.

Представьте себе: вы устанавливаете новую программу, где есть варианты стандартной или выборочной установки. Изначально галочка стоит напротив надписи «стандартная установка», и большинство людей выбирают этот вариант автоматически, не желая лишний раз кликнуть мышкой и вникать в детали. Создатели программного обеспечения это знают и основываются на двух принципах: удобстве и выгоде. И такие значения «по умолчанию» довольно часто влияют на наш выбор.

Совет: не спешите сломя голову принимать самое простое и очевидное решение. Рассмотрите все альтернативные варианты и подумайте, какой из них в перспективе окажется наиболее полезным.

4. Необоснованный оптимизм

Оптимизм и вера в лучшее — без сомнения, прекрасные качества, но порой они играют с людьми злые шутки. В 2017 году Бюро переписи населения США сообщило, что 110 млн жителей страны были разведены или не состояли в браке, а это более 45 % всех американцев старше 18 лет. Почти половина браков заканчиваются разводом, но в момент церемонии все уверены: это навсегда. Даже те, кто идут под венец далеко не первый раз. Предприниматели, открывающие свой бизнес, тоже уверены, что уж они-то непременно поймают птицу счастья за хвост.

Ричард Талер и Касс Санстейн считают, что уверенность в собственной неуязвимости и исключительности заставляет нас смотреть только в одном направлении, не замечать подводных камней, не искать альтернативных вариантов и не иметь «подушки безопасности» на случай, если все пойдет не по плану.

Совет: перед принятием важного решения возьмите паузу и реалистично посмотрите на вещи. Не исключайте возможности полного провала и постарайтесь обезопасить себя в этом случае: оформите брачный контракт, откройте небольшой депозит, инвестируйте в разные проекты.

5. Пакт Одиссея

Согласно древнегреческому мифу, Одиссей, проплывая на своем корабле мимо острова сирен, приказал залепить всем уши воском, а себя самого велел привязать к мачте, чтобы не погибнуть от рук жестоких морских обитательниц. И план сработал: все остались живы.

Сейчас пактом Одиссея называют добровольно принятое человеком решение в чем-то себя ограничить. Хорошо, если речь идет о вредной привычке вроде курения или пирожных на ночь. Порой искушение может быть сильнее нас, и в таком случае очень здорово заручиться поддержкой со стороны. Но ведь многие люди добровольно ограничивают себя в хороших и приятных вещах. Например, покупают юбку подлиннее, считая свои ноги недостаточно красивыми.

Совет: если вы чувствуете, что вам не хватает силы воли принять верное решение, свяжите себя обязательствами. Записавшись в тренажерный зал, пообещайте отдать подруге свое лучшее платье, если забросите тренировки. Или подайте заявку на выступление, если боитесь выходить на сцену. Если вы отрежете себе пути для отступления, у вас не останется иного выхода, кроме как действовать в нужном направлении.

6. Искажение личной выгодой

Риелтор заинтересован в том, чтобы вы купили квартиру. Парикмахер — чтобы вы сделали новую стрижку. Продавец в магазине — чтобы купили продукты, у которых скоро истекает срок годности. В большинстве своем люди склоняют вас к поступкам и решениям, которые выгодны им самим. И дело здесь не только в желании побольше заработать: к примеру, ваш друг может вложить свои средства в биткоины и советовать вам сделать то же самое, чтобы если уж прогореть, то хотя бы не в одиночку.

Авинаш Диксит и Барри Нейлбафф в своей книге «Теория игр. Искусство стратегического мышления в бизнесе и жизни» говорят о том, что люди стремятся использовать как можно больше ресурсов, причем зачастую в ущерб остальным. Они приводят в пример глобальное потепление: если каждый будет думать только о себе, то пострадают все.

Совет: не стоит слепо доверять людям, даже если кажется, что они пришли к вам с самыми благими намерениями. Подумайте, в чем может заключаться их мотивация. Порой даже полезно раскрыть карты и честно спросить об этом, показав, что вас не так-то просто одурачить.

7. Синдром утенка

Ученый Конрад Лоренц изучал поведение гусят и обнаружил, что только что вылупившийся гусенок принимает за маму первый движущийся объект, который он увидел. Синдромом утенка (хотя правильнее было бы именовать его «синдромом гусенка») называют ситуацию, когда человек сталкивается с новой для себя областью и считает лучшим первое, что видит на своем пути.

Часто наша любимая книга или песня — одна из первых, прочитанных или услышанных в детстве. Все дело в том, что, когда человек делает что-то в первый раз, в мозгу формируются нейронные связи и вырабатывается гормон удовольствия дофамин. Опасность такого поведения заключается в том, что мы считаем первое лучшим. Вспомните, как тяжело давался вашим родителям переход с кнопочных телефонов на смартфоны.

Совет: будьте более открыты всему новому, не бойтесь экспериментировать и не спешите с выводами. Не ждите мгновенных удовольствий — позвольте вашему мозгу проанализировать что-то необычное и испытать радость от этого. И не ограничивайте себя слишком уж сильно: порой можно позволить себе и маленькую слабость.

Бонус: цените людей и события, что происходят с вами

Помните студенческие годы, когда радовала даже жареная на общей кухне картошка и возможность раз в сезон купить новое платье? Многие часто вспоминают это время потому, что это был тот самый базовый уровень счастья, с которого люди начинали строить свою жизнь. Такую особенность, заключающуюся в возвращении к относительно стабильному уровню счастья даже после серьезных изменений в жизни, называют гедонистической адаптацией.

Но со временем люди привыкают ко всему стабильному: к своим родным, дому, ежедневным привычкам. И очень важно принимать такие решения, благодаря которым в жизни происходят неожиданные, приятные и положительные события. Встречи с постоянно занятыми друзьями, захватывающая поездка, рождение ребенка — к этим событиям человек привыкнуть не может, и именно они привносят в нашу жизнь более долгосрочное ощущение счастья.

Какая из уловок нашего мышления показалась вам самой коварной? Бывало ли так, что вы совершали поступки, о которых потом жалели?

Толстой «Война и мир»

В романе-эпопее Льва Николаевича Толстого деловыми людьми являются фон Берг и Друбецкой.

Среди героев романа Л.Н. Толстого «Война и мир» есть два карьериста – фон Берг и князь Борис Друбецкой. Оба они преуспели и, начав практически с нуля, быстро вошли в большие чины. Читатель может их видеть на разных этапах карьеры. Но если сравнить этих двух карьеристов, то можно заметить глубокие различия между ними.

Берг – не очень знатного происхождения офицер, служащий в основном в штабе. Благодаря тому, что он оказывался в нужное время в нужном месте и заводил нужные, выгодные ему знакомства, далеко продвинулся по службе. Берг так долго и с такой значительностью рассказывает всем о том, как был ранен в Аустерлицком сражении, что в конце концов получает две награды за одно ранение. А на финляндской войне он также «отличается»: поднимает осколок гранаты, которым, был убит адъютант подле главнокомандующего, и подносит этот осколок начальнику. Он тоже настойчиво пересказывает всем этот случай, пока и за финляндскую войну не получает две награды.

Берг, согласно классификации Толстого, принадлежит к «маленьким наполеончикам», как и подавляющее большинство штабных работников. Толстой отказывает ему в каком-либо почете, в каком либо поощрении. У Берга нет никакой «теплоты патриотизма», даже во время Отечественной Войны 1812 года Берг не вместе с народом – он, скорее, против народа. Берг пытается выжать из войны максимум: когда все покидали Москву перед пожаром, и даже знатные, богатые люди бросали свое имущество, чтобы освободить повозки и перевозить на них раненных, Берг скупает мебель по дешевым ценам.

Фон Берг отличался необычной для карьеристов откровенностью, которая ему во многом вредила. Он совершенно не скрывал, в частности, своего стремления к материальной выгоде и даже того, что для него командование ротой в первую очередь должно было обеспечить денежный доход. Берг говорил о деньгах в том обществе, где говорить о них было не прилично. Это вызывало к нему как минимум ироническое отношение и раздражение некоторых людей, которого он, впрочем, не замечал.

Несмотря на эту иронию Берг был вполне исправный офицер и свои служебные обязанности он успешно выполнял и в мирное время, и в походе, и в бою. Берг, не только хорошо знал устав, но и все приказы по полку.

Не следует забывать, что в то время для офицеров это было вполне обычным явлением – иметь доход от вверенных им воинских формирований. И если у кавалерийского офицера в части лошади содержались в полном порядке, были ухожены и, главное, накормлены, то считалось вполне нормальным, что остаток фуражных денег он забирал себе. Просто Берг был последователен и старался получить доход с фуражных денег, даже служа в пехоте. И Л.Н. Толстой пишет с какими-то гоголевскими интонациями, что Берг, заговорив с адъютантом главнокомандующего (князем Андреем), “. воспользовался случаем спросить с особой учтивостью, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам”. Но можно не сомневаться, что у Берга, благодаря его старательности и предусмотрительности, и лошади были в полном порядке и доход от фуражных денег был выше, чем у большинства ротных командиров.

Берг не подстраивал свои разговоры и своё поведение под нравы общества, в котором он находился. Поэтому он вызывал насмешку и раздражение у таких людей, как Николай Ростов. Это вполне естественно. Но создаётся впечатление, что он вызывал такие же чувства и у самого Л.Н.Толстого. Иначе трудно объяснить, почему в конце романа Берг изображается совсем карикатурно. Характерно название должности, которую он занимал летом 1812 года: “помощник начальника штаба помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса”. Название нелепо даже с точки зрения грамматики: что это за “помощник первого отделения” и “первое отделение начальника штаба”. Так что это название воспринимается как насмешка над штабными офицерами вообще и над фон Бергом в частности.

Не менее карикатурна поездка Берга в Москву после Бородинского сражения, когда москвичи спешно паковались, готовясь покинуть столицу. И в такой момент Берг пожелал по дешёвке приобрести шифоньерочку и туалет. Неужто он забыл старую пословицу: “За морем телушка – полушка, да рубль перевоз”? Неужели он мог надеяться перевезти эту мебель в столь неспокойное время из Москвы к себе на квартиру в Петербург без повреждений? Всё это выглядит сверхкарикатурно. Берг явно олицетворяет мещанскую идеологию.

На первое место Берг в своей жизни ставит деньги. Он своим примитивным эгоизмом и нескрываемой любовью к деньгам привлекал к себе внимание, вызывал у многих раздражение. Он говорит о них там, где это не следовало бы делать. В любых случаях он пытается получить выгоду для себя. В отличие от Лужина, Берг не считает, что кто-то должен стоять над человеком. Для него главное получить как можно больше денег, а на всех других ему нет дела.

Друбецкой – еще один «деловой человек» в романе-эпопее. Но он не похож в своей системе ценностей на фон Берга. Если у Берга главное деньги, то у Друбецкого – карьера. Князь Друбецкой о деньгах не говорил потому, что карьера для него была важнее. А желая преуспеть в карьере, он не пренебрегал никакими мелочами, чтобы создать выгодное о себе представление. Говоря современным языком, он об имидже беспокоился больше, чем о деньгах.

Друбецкой не говорил о деньгах и о карьере в тех местах, где это было не принято, но это отнюдь не означало, что он был бессребреник. Характерная деталь: Друбецким, и матери, и сыну, неоднократно помогала деньгами подруга матери – графиня Ростова. Потом ситуация изменилась. Друбецкие разбогатели, а Ростовы обеднели. Но в романе и речи нет о том, чтобы Друбецкие думали о помощи Ростовым.

Впрочем, дело даже не в денежной помощи. У графини Ростовой был вексель Анны Михайловны на две тысячи рублей, то есть на большую для обедневших Ростовых сумму. Но разбогатевшие Друбецкие не побеспокоились отдать своим обедневшим друзьям долг.

Друбецкой не упускал ни малейшей возможности, чтобы показать себя более значительным, чем он был на самом деле. Обратим внимание на два характерных эпизода. Слушая происходивший при нём разговор Ростопчина с главнокомандующим, он понял, что быть принятым у старого князя Болконского весьма лестно. После чего он пожелал быть ему представленным и даже каким-то образом снискал его расположение. Не исключено, что старый фельдмаршал приглашал его лишь потому, что присматривался к потенциальным женихам для своей дочери, но так или иначе про Друбецкого стало известно, что его принимает сам князь Николай Андреевич, что в то время было очень почетно.

Друбецкой получал информацию, прислушиваясь к разговорам вельмож. Понятно, какой источник информации для офицера важней с точки зрения службы. Но Друбецкой не просто прислушивался. Он активно искал информацию. В частности, в июне 1812 года, как раз в начале войны, на балу заметил министра полиции Балашова и понял, что Балашов привёз какое-то важное сообщение. После этого Борис как бы случайно оказался вблизи царя в тот момент, когда Балашов подошёл к нему с докладом. В результате: “Борис первым узнал о переходе французскими войсками Немана и, благодаря этому, имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ”.

Заметим, что здесь Л.Н. Толстой опять употребил длинную, ироничную, по-гоголевски звучащую фразу. И действительно, здесь Друбецкой ярко проявил своё желание показать себя более значительным, чем он был на самом деле.

Для Друбецкого деньги всегда были чем-то второстепенным. Он понимал, что чины и социальный статус важнее денег. Тем более что со временем у него появились и деньги. Остаётся только догадываться, каким образом он их приобрёл. Но как бы то ни было, заняв высшее по сравнению с Бергом положение в служебной иерархии, он и в денежных делах далеко обошёл Берга.

У Друбецкого отношение к сватовству было несколько странным. Одновременно со сватовством Берга у князя Бориса стали складываться весьма нежные отношения с Наташей Ростовой, сестрой Веры, невесты Берга. И в случае брака Друбецкой мог рассчитывать на двадцать тысяч наличными и восемьдесят тысяч по векселю. Но Друбецкого это никак не устраивало. И он в течение долгого времени присматривался к действительно богатым невестам. Но зато, присмотрев себе богатую наследницу Жюли Карагину, он стал вести себя в полном соответствии с теми нормами поведения, которые в то время были приняты в светском обществе. Так что внешне его отношения с будущей женой были весьма романтичны. А в решительный момент объяснения он сказал все те нежные слова, которые обычно говорят в таких случаях.

Друбецкой всегда мог ввести в заблуждение людей, готовых воспринимать его таким, каким он казался, а не таким, каким он был на самом деле. Главная же опасность, исходившая от Друбецкого, заключалась в том, что он мог занять высокий государственный пост и нанести большой ущерб государству.

Для таких людей как Берг, в жизни главное карьера. Во всех возможных случаях Друбецкой хочет показаться человеком, который знает то, что не знают даже самые влиятельные люди. В отличии от Берга, Друбецкой не гонится за деньгами.

Берг, в свою очередь, несколько иначе пересказывает этот разговор

Бомба для председателя

ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН. 1967, август

Его бил озноб. Ночь была теплая, но его все равно бил озноб. Он то и дело оглядывался; улица была пустынной, ни одного такси, а до Чек Пойнт Чарли оставалось еще километра два по набережной, через мост, мимо бетонно-стеклянного здания концерна Шпрингера, на крыше которого мертвенно высвечивались буквы, слагавшиеся в слова: «Выпуск последних известий». Был уже второй час ночи — яркие, голубоватые неоновые фонари в черном небе казались осколками льда. Листва деревьев, подсвеченная этим холодным светом, была жирной, как бы сделанной в театральной мастерской из картона, выкрашенного темно-зеленой масляной краской.

Он понял: его бил озноб не оттого, что он сейчас до смешного случайно узнал, и не потому, что он торопился в Чек Пойнт Чарли, чтобы скорее оказаться на той стороне; его бил озноб потому, что сейчас он впервые в жизни ощутил страх, и не просто страх, который знаком каждому, но особый — страх перед враждебностью всего окружающего. Все сейчас казалось ему враждебным, даже жирные листья платанов. Особенно страшно становилось ему, когда он видел черную воду канала. Льдистый свет фонарей в этой черной, жирной воде тоже казался жирным, и эта противоестественность льдинок и жира, увязанная в естественное единство провалом канала, пугала его сейчас больше всего.

«Хоть бы в одном окне был свет, — думал он, — я бы позвонил. Но он же сам мне сказал, что в полицию звонить бессмысленно. А может, я просто накручиваю себя… Насмотрелся детективов… И трясусь как осиновый лист. Надо переключиться, и все пройдет, и этот озноб тоже пройдет, и я смогу спокойно дойти до границы. Нельзя идти с этим гадостным чувством ужаса. Но повинен в этом только я. Он лишь довел меня до этого состояния. Сам трясся, и меня тоже стало трясти. Да, на что я хотел переключиться? На осень. Нет, на осиновые листья. Почему осина? Это, наверное, потому, что осиновые листья становятся красными осенью и жестяно шевелятся на ветру, но все равно они не кажутся в наших лесах такими театральными, как эти жирные платаны. Смешно: „Отчего вы так покраснели, уважаемый лист осины?“ Просто по-чеховски: „многоуважаемый шкаф“. Вам стыдно, лист осины? Вам стыдно того, что скоро вы опадете, исчезнете под снегом, чтобы через год стать землей? Разве это так страшно — стать землей? Хватит об этих осинах, — одернул он себя. — Хватит!»

Он внезапно почувствовал, как прошел озноб, и тело уже не била судорожная, частая дрожь.

«Вот и все, — сказал он себе. — Просто любой нормальный человек боится одиночества в ночи. Для этого, наверное, и женились первобытные, чтобы не страшно было спать одному в лесу. И старикам вдвоем спать не так страшно, когда каждая ночь может оказаться последней в жизни».

Он достал пачку сигарет и остановился. Закурил, несколько раз чиркнув отсыревшими спичками. «Отмокли в кармане, — отметил он, — это я так вспотел со страху… Завтра надо купить зажигалку».

Он услыхал сзади шум автомобиля. Вздрогнув, почувствовал, как ослабели ноги. И снова все тело покрылось холодной испариной.

«Сейчас закричу, — успел подумать он. — Разобью стекло в этом доме и закричу. Хотя какой это дом? Руины… Они меня здесь и подстерегли».

Он обернулся: по улице катило такси. Над крышей горел фонарик: «Свободен».

Он попробовал шагнуть на мостовую, чтобы остановить машину, но почувствовал, что ноги его не слушаются: они стали ватными после того, как он услыхал мотор у себя за спиной в этом мертвом ночном городе, среди руин, жирных листьев и черной воды канала.

«Я думал, что будет нестись какой-нибудь гоночный автомобиль с автоматами в открытых окнах. А это просто такси. Один шофер. И никого больше».

И, облегченно вздохнув, он вышел на мостовую и поднял руку.

— Добрый вечер, господин, — сказал таксист, распахнув дверцу.

— Чек Пойнт Чарли, пожалуйста.

— Чек Пойнт, — повторил шофер. — Без подружки нет смысла бродить, а?

«Не объяснять же ему, что у меня не было денег на такси из центра до границы, а метро уже закрылось», — подумал он и согласно кивнул головой:

— Да, без подружки, конечно, нет смысла гулять по городу.

Он испытывал сейчас громадное, расслабленное, веселое и легкое счастье: так бывает, когда опасность, причем не очевидная (с ней легче бороться), а та, которую предугадываешь, к встрече с которой изнурительно готовишься, уже позади.

Шофер переключил свой зеленый фонарик на красный и сказал в маленький микрофон — такие сейчас установлены у большинства западноберлинских таксистов:

— Заказ на зональную границу. Чек Пойнт Чарли. У вас никого нет в том районе, чтобы взять в город?

Сквозь писк и треск диспетчерской службы низкий мужской голос ответил:

— Надо кого-нибудь подхватить в центр, чтобы не тратить зря бензин.

— Я понимаю. Хотите сигарету?

— С удовольствием. Нет, спасибо, я прикурю сам. Яркая вспышка спички — можно вмазать в столб. У меня раз так было.

Он ловко прикурил от зажигалки, затянулся и сказал:

— Я всегда курю «ЛМ», но ваши, пожалуй, покрепче.

Айсман потушил сигарету и посмотрел на Вальтера. Тот спросил:

— Будем варить кашу?

— А что делать? Это только в книжках у Маклина добрые английские диверсанты запирают наших солдат в подвалы, пока рвут форт. Этого парня не запрешь в подвал… Он теперь знает все.

— Мало ли про нас говорят. Мы привыкли. Пусть поболтают еще…

— Наш выродок сказал ему про Лима. И про нас. И про штаб-квартиру. И про полигон…

— Тогда давай приказ…

— Нет, — задумчиво ответил Айсман, но эта задумчивость не помешала ему стремительно набрать номер, подключить к телефону диктофон и сказать в трубку: — Парень уходит. Как быть? — Он внимательно выслушал ответ и сказал: — Ясно. Хорошо.

Вальтер посмотрел на Айсмана, осторожно положившего трубку на рычаг, и спросил:

— Передай шоферу, что парня выпускать нельзя.

Вальтер взял микрофон и перевел кнопку на отметку «Связь».

В микрофоне таксиста зашуршало, и сквозь таинственные помехи спящего города низкий мужской голос пророкотал:

— Возьмите адрес: Нойкельн, Шубертштрассе, пять.

— Вас понял, благодарю, — ответил шофер и подмигнул пассажиру: — Все в порядке, я обеспечен клиентом. Пожалуйста, если вас не затруднит, откройте сзади окно: очень душно, а кондиционер поставить — нет денег…

— Повернуть ручку вниз?

— Нет, наоборот, вверх. Да вы станьте на сиденье коленями, так не дотянетесь.

Человек стал на колени и потянулся к белой, сверкающей хромом ручке. Именно эта сверкающая белая ручка на красной кожаной обивке была тем последним, что он видел в жизни, — пуля, выпущенная шофером из бесшумного пистолета, снесла ему полчерепа, и рыжий мозг забрызгал стекло, которое через какое-то мгновение стало черно-красным от крови.

Пуля, пройдя сквозь дверцу сверху вниз, потому что шоферу пришлось чуть привстать, чтобы удобнее было стрелять в затылок пассажира, срикошетила о люк канализации и разрезала угол окна в квартире фрау Шмидт. Ударившись о металлический держатель люстры, пуля разбила экран телевизора — уже на самом излете.

Фрау Шмидт в это время снился сон, будто она во время бомбежки потеряла карточки на маргарин и крупу. Она закричала и проснулась. Ее дочь Лотта прибежала к ней в спальню. Дочь просила ее остаться еще на неделю в Гамбурге: обстановка «во фронтовом городе» дурно отражалась на нервном состоянии матушки, где та жила совсем одна, в большой квартире, далеко от центра, на берегу Брюггерканала — как раз в том месте, где только что был убит человек, считавший, что «переключиться» следует, настраиваясь воспоминаниями на осенний лес, в котором пламенеют осиновые листья…

Как писать диалоги

Блуждая по просторам интернета, обнаружила замечательную статью.
Первоисточник тут https://www.avtoram.com/kak_pisat_dialogi/

Основная проблема

Диалоги — это одно из самых проблемных мест в рукописях начинающих писателей.

Наиболее распространенный тип ошибок — избыточность: ненужная атрибуция, ненужные реплики, ненужные украшательства.

В диалогах особенно важно соблюдать принцип «краткость — сестра таланта»: несколько лишних слов могут сделать разговор героев вялым или смехотворно вычурным.

Затянутость

Непрерывный диалог не должен быть слишком длинным, иначе это замедляет динамику произведения. Разговор героев подразумевает реальное течение времени, тогда как в целом сюжет развивается намного быстрее. Если продолжительный диалог все же необходим, то его следует разбавлять — например, описанием действий, эмоций героя и т.п.

Бессодержательность

Не засоряйте диалог фразами, не несущими полезной информации.

Девушки попрощались:
— До свидания!
— Всего хорошего!
— Очень рада была вас видеть!
— Приходите к нам в гости!
— Непременно придем. В прошлый раз нам очень у вас понравилось.
— Ну, право же, не стоит. Ну что ж, прощайте!

Можно было бы ограничится одной фразой: Девушки попрощались.

Аналогичная проблема — повторы одной и той же мысли:

— Неужели так и сказала: уходи?
— Да, именно так.
— Я не могу поверить.
— Клянусь! Я тебе передал все слово в слово. Так и сказала: уходи.
— Я не верю. Ты, верно, что-то перепутал.

Исключения из этого правила, разумеется, могут быть, но все же следует помнить, что пустой диалог — это скучно, а скучное читатель пропускает.

Неестественность

Диалог должен звучать естественно. Не стоит употреблять в разговоре сложносочиненные предложения на пять строк или выражения, которые не используются в живой речи.

— Тебе нужно регулярно поливать ростки, потому что иначе им неоткуда будет взять влагу, столь необходимую для их питания и полноценного развития.

Так не говорят. Предложение лучше перефразировать:

— Не забывай поливать ростки, а то они засохнут.

Исключение из этого правила: герой нарочно пытается говорить по-книжному, и видно, что это не стилистическая ошибка, а авторская задумка.

Устаревшие выражения

Автор в детстве зачитывался Дюма, и у него в подкорке засело, что так можно и нужно писать:

— Тысяча чертей! — воскликнул офис-менеджер, выключая компьютер. — Ах, будь я проклят, если я не отомщу этим канальям!

При этом автору в голову не приходит, что слова «тысяча чертей», «будь я проклят» и «каналья» не используются в разговорной речи уже лет сто.

Чтобы проверить диалог на естественность звучания, читайте его вслух. Лишние слова будут резать ухо.

Несоответствие диалога ситуации или характеру героев
В романах новичков сплошь и рядом встречаются сцены, в которых злодеи в пылу битвы беседуют с героями о Добре и Зле — длинными предложениями с деепричастными оборотами.

Если вы думаете, что это нормально, попробуйте в течение пяти минут колотить подушку и одновременно пересказывать сказку о Колобке.

Получилось нечто связное? Снимаю шляпу.

Бегун сразу после марафона не может давать пространные интервью, пожарник в пылающем здании не станет просить: «Будьте любезны, Василий Иванович, подайте мне брандспойт!»

Перебор с атрибуцией

По возможности убирайте авторские комментарии в диалогах: «сказал он», «произнесла она» и т.п.

Иван взглянул в лицо Маше.
— Какая ты все-таки молодец, — сказал он.
— Если бы не ты, у меня бы ничего не получилось, — отозвалась она.
— Да брось, не стоит, — проговорил Иван.

Убираем «сказал он», «отозвалась она», «проговорил Иван» — и смысл не теряется. Читателю абсолютно понятно, кто что произнес.

Лишние наречия и прочие уточнения

— Это нечестно! — всхлипнула девочка плаксиво.
В данном случае наречие дублирует смысл глагола. Слова «всхлипнула» вполне достаточно.

Еще хуже смотрятся штампы:

— Сейчас я с тобой расправлюсь! — зловеще ухмыльнулся Император.
— Умоляю, отпустите меня! — душераздирающе закричала девушка, заламывая руки.

Однотипная атрибуция

— Я пошла в магазин, — сказала Маша.
— Не забудь купить сушек, — сказала бабушка, отсчитав ей деньги.
— А мне конфет! — сказал папа из-за двери.

Не стоит раз за разом повторять одинаковые атрибутивные глаголы, иначе внимание читателя зафиксируется именно на этих словах. Если вам сложно подобрать атрибутивный глагол, вставьте фразу, которая будет описывать действие героя, а потом — его реплику.

— Я пошла в магазин, — сказала Маша.
Бабушка отсчитала ей деньги.
— Не забудь купить сушек.
— А мне конфет! — послышался папин голос из-за двери.

Говорящие глаголы и ярлыки

По возможности старайтесь не снабжать реплики героев излишне говорящими атрибутивными глаголами. Эмоции должны передаваться самой сутью сцены, а не приклеенными ярлыками.

Пример таких «накаченных стероидами» атрибутивных глаголов приводит Стивен Кинг в пособии «Как писать книги»:

— Брось пушку, Аттерсон! — проскрежетал Джекил.

— Целуй меня, целуй! — задохнулась Шайна.

— Ты меня дразнишь! — отдернулся Билл.

Не следует также постоянно напоминать читателю: вот этот персонаж — негодяй, а вот этот — прекрасный принц. Когда негодяи «злорадно скалятся», а принцы «презрительно поднимают брови» — это верный признак того, что автор писал, «надменно игнорируя здравый смысл». Характеризовать героя должны его слова и поступки.

Длинный диалог из коротких предложений

— Ты куда?
— В деревню.
— А что там?
— Ничего.
— А зачем?
— Надоело.
— Почему?
— Ты не поймешь.

Подобный диалог выключает образное мышление. Читатель начинает видеть не мысленную картинку, а буквы. Если односложное перекидывание словами абсолютно необходимо по сюжету, то его надо разбавлять описаниями.

Акцент и искажение речи

С передачей акцента и искажениями речи надо быть очень аккуратным. Если у читателя хоть на миг возникнет затруднение в прочтении фраз типа «’eволюция — это п’ек’асно», то лучше просто упомянуть, что герой картавит.

Употребление имени в диалоге

— Здравствуй, Маша!
— Здравствуй, Петя! Как я рада тебя видеть!

Что неправильно? Во время разговора мы редко называем людей по имени, особенно, если рядом никого нет. Поэтому данный диалог звучит фальшиво.

Пересказ чужих слов

— Я встретил Машу. Она сказала: «Петя, почему ты заходишь ко мне в гости?» — «Потому что мне некогда», — ответил я.

Старайтесь избегать прямой речи в прямой речи или передавайте чужие слова так, как они звучат в обыденном разговоре.

— Сегодня Машу встретил. Она спросила, куда я пропал, а я соврал, что у меня нет времени.

Пересказ того, что герои и так знают

Часто начинающие авторы пытаются ввести читателя в курс дела с помощью диалога. И вот два эльфа заходят в таверну и пересказывают друг другу историю Срединного королевства:

— Ты же знаешь, пару лет назад орки напали на наши северные границы и сожгли пять городов. И тогда король Сигизмунд Пятнадцатый выделил триста тысяч воинов на боевых драконах…
— Да, эта битва недаром вошла в летописи. Помнишь, как они захватили Волшебный Камень Всезнания?
— Конечно, помню.

Некорректное использование иностранных выражений

Иностранцы в романах новичков нередко говорят на своем родном языке с дикими ошибками. Если вы не уверены, как правильно пишется фраза, проконсультируйтесь у профессионального переводчика или у носителя языка.

Перебор со сленгом и матом

Если ваш герой «ботает» исключительно «по фене», читатель может его «не догнать».

Мат в литературе допустим только в малых дозах и только к месту. Исключения — «авангардные» романы, выходящие тиражом в 500 экземпляров.

Помним, что никто нас не осудит за отсутствие ненормативной лексики, а вот растерять читателей из-за обилия мата вполне возможно.

Какими свойствами должен обладать хорошо прописанный диалог?

1. Он должен быть абсолютно необходим, то есть без него невозможно развитие сюжета или раскрытие личности того или иного героя. Пример: разговор Чичикова и Ноздрева (Н. Гоголь. «Мертвые души»)

2. Каждый из героев должен разговаривать на своем собственном языке. Его надо наделить любимыми словечками, заранее продумать, как он будет строить фразы, каков у него лексический запас, какой уровень грамотности и т.п. Этот прием позволит не только проговорить нужную по сюжету информацию, но и создать достоверный образ.

— Нимфа, туды ее в качель, разве товар дает? — смутно молвил гробовой мастер. — Разве ж она может покупателя удовлетворить? Гроб — он одного лесу сколько требует…
— Чего? — спросил Ипполит Матвеевич.
— Да вот «Нимфа»… Их три семейства с одной торговлишки живут. Уже у них и матерьял не тот, и отделка похуже, и кисть жидкая, туды ее в качель. А я — фирма старая. Основан в тысяча девятьсот седьмом году. У меня гроб — огурчик, отборный, любительский…
И. Ильф и Е. Петров. «Двенадцать стульев»

При этом следует помнить, что герои не могут вести себя со всеми одинаково и разговаривать в одной манере и с королевой, и с портовым грузчиком.

3. Герои не должны беседовать в вакууме. Создайте вокруг них живой мир — с запахами, звуками, обстановкой, погодой, освещением и т.п.

Вечер в конце июня. Со стола на террасе еще не убран самовар. Хозяйка чистит на варенье ягоды. Друг мужа, приехавший на дачу в гости на несколько дней, курит и смотрит на ее обнаженные до локтей холеные круглые руки. (Знаток и собиратель древних русских икон, изящный и сухой сложением человек с небольшими подстриженными усами, с живым взглядом, одетый как для тенниса.) Смотрит и говорит:
— Кума, можно поцеловать руку? Не могу спокойно смотреть.
Руки в соку, — подставляет блестящий локоть. Чуть коснувшись его губами, говорит с запинкой:
— Кума…
— Что, кум?
— Знаете, какая история: у одного человека сердце ушло из рук и он сказал уму: прощай!
— Как это «сердце ушло из рук»?
— Это из Саади, кума. Был такой персидский поэт.
И. Бунин. «Кума»

4. Пусть герои не только говорят, но и жестикулирует, передвигается, гримасничает и т.п.

— Ай-яй-яй! — воскликнул артист, — да неужели ж они думали, что это настоящие бумажки? Я не допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно.
Буфетчик как-то криво и тоскливо оглянулся, но ничего не сказал.
— Неужели мошенники? — тревожно спросил у гостя маг, — неужели среди москвичей есть мошенники?
В ответ буфетчик так горько улыбнулся, что отпали все сомнения: да, среди москвичей есть мошенники.
М. Булгаков. «Мастер и Маргарита»

5. Следите за тем, чтобы речь героев соответствовала месту, времени, настроению и индивидуальным особенностям героев. Если человек проснулся с похмелья, он вряд ли сможет шутить с девушками; если зэку-лесорубу упала на ногу кувалда, он не воскликнет: «Ай, как больно!»

6. Длина предложений в диалогах должна соотноситься со скоростью развития событий. В кризисных ситуациях человек говорит кратко; дома у камина может позволить себе цветистые обороты и поэтические сравнения.

Берг, в свою очередь, несколько иначе пересказывает этот разговор

Среди героев романа Л.Н. Толстого «Война и мир» есть два карьериста – фон Берг и князь Борис Друбецкой. Оба они преуспели и, начав практически с нуля, быстро вошли в большие чины. Так что читатель может их видеть на разных этапах карьеры. Но если сравнить этих двух карьеристов, то можно заметить глубокие различия между ними.

Ф он Берг отличался необычной для карьеристов откровенностью, которая ему во многом вредила. Он совершенно не скрывал, в частности, своего стремления к материальной выгоде и даже того, что для него командование ротой в первую очередь должно было обеспечить денежный доход. Это вызывало к нему как минимум ироническое отношение. Которого он, впрочем, не замечал.

Но из-за этой иронии, к которой примешивалось раздражение, трудно осознать, что Берг был вполне исправный офицер и что свои служебные обязанности он успешно выполнял и в мирное время, и в походе, и в бою.

В данном случае поучительно сравнить поведение Берга с поведением другого карьериста – Друбецкого, который присутствовал при этом разговоре, но сам сначала задал вполне уместный вопрос об общем ходе военных действий и лишь потом заговорил о том, что его всерьёз интересовало, – о возможности перехода на должность адъютанта. То есть он соблюдал приличия.

А Берг говорил о деньгах в обществе, где говорить о деньгах было не принято. Поэтому он у многих вызывал насмешку и раздражение. Друбецкой этой ошибки не допускал, но это отнюдь не означало, что он был бессребреник. Характерная деталь: Друбецким, и матери, и сыну, неоднократно помогала деньгами подруга матери – графиня Ростова. Потом ситуация изменилась. Друбецкие разбогатели, а Ростовы обеднели. Но в романе и речи нет о том, чтобы Друбецкие думали о помощи Ростовым. Впрочем, дело даже не в денежной помощи. Гордые Ростовы от неё бы отказались. Но у графини Ростовой был вексель Анны Михайловны на две тысячи рублей, то есть на большую для обедневших Ростовых сумму. Так что разбогатевшие Друбецкие не побеспокоились отдать своим обедневшим друзьям долг. Трудно сказать, мог ли Берг не беспокоиться о возврате долга своим обедневшим друзьям, но ввиду его пунктуальности и обязательности это было бы на него не похоже.

Князь Друбецкой о деньгах не говорил потому, что карьера для него была важнее. А желая преуспеть в карьере, он не пренебрегал никакими мелочами, чтобы создать выгодное о себе представление. Говоря современным языком, он об имидже беспокоился больше, чем о деньгах.

И в то время как Берг не упускал ни малейшей возможности, чтобы получить лишнюю копейку, Друбецкой точно так же не упускал ни малейшей возможности, чтобы показать себя более значительным, чем он был на самом деле. Обратим внимание на два характерных эпизода. Слушая происходивший при нём разговор Ростопчина с главнокомандующим, он понял, что быть принятым у старого князя Болконского весьма лестно. После чего он пожелал быть ему представленным и даже каким-то образом снискал его расположение. Не исключено, что старый фельдмаршал приглашал его лишь потому, что присматривался к потенциальным женихам для своей дочери, но так или иначе про Друбецкого стало известно, что его принимает сам князь Николай Андреевич.

Итак, Друбецкой получал информацию, прислушиваясь к разговорам вельмож. В этом он также отличался от Берга, который не только устав, но и все приказы по полку наизусть знал. Понятно, какой источник информации для офицера важней с точки зрения службы. Но Друбецкой не просто прислушивался. Он активно искал информацию. В частности, в июне 1812 года, как раз в начале войны, на балу заметил министра полиции Балашова и понял, что Балашов привёз какое-то важное сообщение. После этого Борис как бы случайно оказался вблизи царя в тот момент, когда Балашов подошёл к нему с докладом. В результате “Борис первым узнал о переходе французскими войсками Немана и, благодаря этому, имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ”.

Таким образом, можно понять отличие в отношении к деньгам Берга и Друбецкого. Берг исправно нёс службу, но при этом не упускал ни малейшей возможности пополнить свой карман. Для Друбецкого же деньги были чем-то второстепенным. Он понимал, что чины и социальный статус важнее денег. Тем более что со временем у него появились и деньги. Остаётся только догадываться, каким образом он их приобрёл. Но как бы то ни было, заняв высшее по сравнению с Бергом положение в служебной иерархии, он и в денежных делах далеко обошёл Берга.

Но когда речь зашла о женитьбе, то Берг и Друбецкой как бы поменялись ролями. Берг женился на девушке, которая нравилась ему и которой нравился он. Главное же, они подходили друг другу по характеру и по отношению к жизни. Любопытно, что столь жадный до денег Берг согласился на весьма сомнительное приданое. Граф Ростов, отец его невесты Веры, обещал ему двадцать тысяч наличными и восемьдесят тысяч по векселю. Сколько Берг фактически получил от разорившегося графа – вопрос тёмный. Но тем не менее он своим браком был вполне доволен. Для него приданое было только дополнением к невесте, а отнюдь не самоцелью.

У Друбецкого же было совершенно противоположное отношение к браку. Одновременно со сватовством Берга у князя Бориса стали складываться весьма нежные отношения с Наташей Ростовой, сестрой Веры, невесты Берга. И в случае брака Друбецкой мог рассчитывать на такое же приданое, как и Берг. Но Друбецкого это никак не устраивало. И он в течение долгого времени присматривался к действительно богатым невестам. Но зато, присмотрев себе богатую наследницу Жюли Карагину, он стал вести себя в полном соответствии с теми нормами поведения, которые в то время были приняты в светском обществе. Так что внешне его отношения с будущей женой были весьма романтичны. А в решительный момент объяснения он сказал все те нежные слова, которые обычно говорят в таких случаях. Но если быть объективным, то трудно не признать, что в конце концов Вера Берг скорее всего была счастлива в браке, а Жюли Друбецкая скорее всего была несчастной женщиной.

Итак, отличие Берга от Друбецкого заключается в том, что Берг не подстраивал свои разговоры и своё поведение под нравы общества, в котором он находился. Поэтому он вызывал насмешку и раздражение у таких людей, как Николай Ростов. Это вполне естественно. Но создаётся впечатление, что он вызывал такие же чувства и у самого Л.Н. Толстого. Иначе трудно объяснить, почему в конце романа Берг изображается совсем карикатурно. Характерно название должности, которую он занимал летом 1812 года: “помощник начальника штаба помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса”. Название нелепо даже с точки зрения грамматики: что это за “помощник первого отделения” и “первое отделение начальника штаба”. Так что это название воспринимается как насмешка над штабными офицерами вообще и над фон Бергом в частности. Не менее карикатурна поездка Берга в Москву после Бородинского сражения, когда москвичи спешно паковались, готовясь покинуть столицу. И в такой момент Берг пожелал по дешёвке приобрести шифоньерочку и туалет. Неужто он забыл старую пословицу: “За морем телушка – полушка, да рубль перевоз”? Неужели он мог надеяться перевезти эту мебель в столь неспокойное время из Москвы к себе на квартиру в Петербург без повреждений? Всё это выглядит сверхкарикатурно.

Но почему Л.Н. Толстой не нашёл столь ядовитых красок для Друбецкого? Хотя князь Борис был несомненно более опасен для общества. С Бергом всё ясно. Он никого не обманывал. В то время как Друбецкой всегда мог ввести в заблуждение людей, готовых воспринимать его таким, каким он казался, а не таким, каким он был на самом деле. Главная же опасность, исходившая от Друбецкого, заключалась в том, что он мог занять высокий государственный пост и нанести большой ущерб государству.

Тем не менее создаётся впечатление, что не Друбецкой, а Берг вызывает раздражение у самого Л.Н. Толстого. Почему? На этот вопрос точного ответа не может дать никто. Но Берг явно олицетворяет мещанскую идеологию. И сарказм, с которым он описан, вполне возможно, указывает на антимещанские настроения самого Л.Н. Толстого.

Сравнение фон Берга и Бориса Друбецкого помогает лучше понять их обоих. В частности, полезно найти причину откровенных разговоров Берга, которые ему во многих отношениях вредили. Похоже, он не сомневался, что другие так же стремятся к наживе, как и он. Просто, по его мнению, у него всё лучше получалось. По-видимому, такое мнение сложилось у него под влиянием бедного детства. Вполне возможно, что если бы Николай Ростов с детства знал нужду, то его Берг раздражал бы меньше. Вспомним, в начале романа Берг при своём скромном жаловании в 230 рублей посылал деньги родителям. А у молодого князя Бориса мать умела просить деньги. У одних Ростовых она не раз брала крупные суммы, под вексель и без оного. И, судя по её поведению с князем Василием и по её участию в борьбе за наследство старого графа Безухова, вполне естественно предположить, что она брала деньги не только у Ростовых. Так что благодаря материнской заботе Друбецкой мог не думать о деньгах и целиком сосредоточиться на карьере.

Но в любом случае Берг своим примитивным эгоизмом и нескрываемой любовью к деньгам привлекал к себе внимание, вызывал у многих раздражение и тем самым мешал людям присмотреться к неизмеримо более опасному Борису Друбецкому.

iКона: Стив Джобс (38 стр.)

Берг, в свою очередь, несколько иначе пересказывает этот разговор. Это у Стива загорелись глаза. Ученый объяснил молодому предпринимателю, что компьютеры, на базе которых можно выполнить такое моделирование, на текущий момент очень дорого стоят, а существующее программное обеспечение слишком примитивно. «Совершенно неожиданно его взволновали эти возможности, — вспоминает Берг. — Он взял их себе на заметку, чтобы открыть новую компанию. Он был молод, богат и нуждался в деле, которому бы посвятил остаток жизни. То, о чем мы говорили, как раз и подходило для этого.

Прошло уже достаточно времени с тех пор, как Стив ощущал в себе прилив энергии, позволяющей создавать «синие ящики», компьютеры Apple I и Apple II, на раннем этапе — Lisa и Macintosh. В этот раз перспективы снова появились на горизонте жизни Стива, и вдохновение опять вернулось к нему. Новый компьютер — как новый любовный роман, неизведанный путь, который ему предстояло проложить.

В тот же период, когда Стив вынашивал идею создания компьютера для университетов, в конце августа в компании Apple произошли события, сформировавшие четкую концепцию следующего проекта. Гассе прекратил выпуск только что созданного компьютера Big Mac в пользу менее претенциозного Little Big Mac. Когда летом Гассе возглавил работу подразделения Macintosh, он продолжил реализацию программы разработки промежуточной версии «Мака». Новый компьютер создавался на базе машины, от выпуска которой компания отказалась, и все работы проводились силами той же группы инженеров. Получивший кодовое название Little Big Mac, компьютер фактически оказался копией базовой конструкции Macintosh, за исключением того, что в нем использовался более современный микропроцессор 68020.

Это резко контрастировало с компьютером Big Mac — чрезвычайно мощной машиной с кодовым названием Jonathon, построенной на базе специального, сделанного на заказ набора микросхем, разработанной Ричем Пейджем, одним из ключевых инженеров проекта «Lisa». Когда Гассе закрыл проект «Big Mac», это оскорбило Пейджа. Он поговорил об этом со своим близким другом Бадом Трайблом — первым руководителем группы по разработке программного обеспечения для Macintosh, вернувшимся в компанию после окончания медицинского факультета, и снова взял на себя ответственность за разработку пакета программ для компьютеров Macintosh. Трайбл был одним из первых, о ком подумал Стив, когда начал размышлять над своим новым предприятием. В начале сентября, в те выходные, на которые выпало празднование Дня труда, Стив обсудил тему создания новой компании с этим вежливым менеджером; Трайблу идея показалась интересной. Они поговорили о том, что должны собой представлять компьютеры ЗМ, которые в понимании университетских ученых станут компьютерами будущего: сделанные по последнему слову техники рабочие станции с разрешением экрана, равным миллиону пикселей, с оперативной памятью в один миллион байтов и способностью выполнять до одного миллиона операций в секунду — отсюда и три буквы «М» в названии. Эти компьютеры должны были стать основой рабочих станций будущего, и хотя вычислительные машины такого класса уже выпускались, в том числе и компанией IBM, но стоил один такой компьютер более 10 тыс. долл. — гораздо больше, чем 3 тыс. долл. Именно столько университеты могли платить.

Трайбл знал, кто именно может создать такую вычислительную машину. Он предложил несколько кандидатур из числа специалистов Apple, которые могли помочь в реализации данного проекта. К их числу принадлежали Рич Пейдж и Джордж Кроу, специалист по аналоговой технике, входивший в самый первый состав команды Macintosh. Стив предложил также взять в команду Сьюзан Барнс, главного бухгалтера подразделения Macintosh, на роль специалиста по финансовым вопросам, и Дэна Левина, организатора Apple University Consortium[13]. Во время недавней реорганизации Левина выдвинули на должность менеджера по маркетингу всех прикладных вычислительных систем компании Apple, предназначенных для системы высшего образования. Когда Стив переговорил конфиденциально со всеми этими людьми, каждый из них согласился присоединиться к его новой команде. Стив был чрезвычайно вдохновленным и убедительным. Он вел переговоры с группой людей, которые никогда не являлись ключевыми специалистами проекта Macintosh, — да, они ценные специалисты, но не звезды первой величины. Но все они, как и Стив, искали шанс создать что-то выдающееся, и на этот раз их имена должны ассоциироваться с результатом их труда, а компания Apple больше не годилась для творчества. Бад Трайбл как-то сказал: «Каждый человек стремится стоять у истоков какого-либо дела». Предприятие, задуманное Стивом, подходило на эту роль как нельзя лучше и вызывало у всех его участников творческий энтузиазм. Разве могло новое дело потерпеть неудачу — во всяком случае в том виде, в котором его представил Стив? За одну ночь Стиву удалось сформировать сердцевину компании.

«У нас нет бизнес-плана. Мы еще ничего не сделали, — говорил Стив несколько дней спустя, когда планы создания новой компании получили огласку. — Вы можете сказать, что мы сошли с ума. Но мы знакомы уже четыре года, глубоко верим друг в друга и испытываем глубокую симпатию. Мы хотим создать небольшую компанию, чья судьба зависела бы исключительно от нас самих и в которой было бы интересно работать».

После этого Стив решил, что ему лучше сообщить руководству Apple о новом предприятии. Согласно графику, очередное собрание совета директоров намечалось на 12 сентября, и хотя Стив давненько не принимал участия в таких собраниях, он по-прежнему оставался председателем совета директоров. Когда собрание открылось, Стив кратко проинформировал присутствующих о своих размышлениях над всем происходящим, в результате которых он сделал несколько определенных выводов. Речь, прозвучавшую на собрании совета директоров, никто не записывал. Однако несколько дней спустя Стив изложил свою мотивацию в журнале Newsweek. Статья напоминала его речь на совете директоров:

Лично я хочу создавать что-то. Мне тридцать лет. Я еще не готов войти в число “ученых мужей”, которых считают экспертами в своей отрасли. Этим летом я получил три предложения занять должность профессора и ответил всем университетам, что не гожусь для этого. Мне действительно лучше всего удается собрать группу талантливых людей и что-то с ними создавать. Я с уважением отношусь к тому, в каком направлении движется компания Apple. Однако что касается меня лично, знаете ли, я люблю творить. И если в компании для меня нет места, где я мог бы этим заниматься, тогда я сделаю то, что уже дважды делал когда-то. Я сам организую такое место. Вы знаете, что я сделал в гараже, когда только начинался проект Apple, и я повторил это снова, когда готовился проект “Macintosh”. Я помог Apple выйти из гаража и стать компанией стоимостью в полтора миллиарда долларов. Для этого потребовалось привлечь к работе группу самонадеянных выскочек, работать с весьма ограниченными ресурсами, но при этом существовала четкая концепция и решимость выполнить то, что задумано. Вероятно, я не самый лучший в мире человек, кто мог бы повести компанию по пути, на котором она стала бы пяти- или десятимиллиардной компанией, — думаю, что именно такова ее судьба. И у меня нет чувства обиды, которое заставило бы меня доказывать что-то самому себе или кому бы то ни было другому. Десять прошедших лет были лучшими годами моей жизни, и я почти ни о чем не жалею. Я просто хочу наладить свою жизнь.

Фил Шляйн вспоминал, что стал свидетелем одного из самых возвышенных моментов в жизни Стива. Этому харизматичному молодому человеку удалось поколебать позицию некоторых влиятельных членов совета директоров, настроенных скептически по отношению к нему. Если бы присутствующие на собрании были предрасположены к сентиментальному проявлению чувств, в зале не осталось бы ни одного человека с сухими глазами. Стив произнес поразительную прощальную речь. Затем он начал рассказывать о своих все еще не до конца разработанных планах создания новой фирмы и заверил членов совета директоров, что не намерен отнимать у Apple ее технологии или запатентованные идеи. Он отметил, что собирается увести с собой из компании несколько специалистов, но это ни в коем случае не скажется отрицательно на тех продуктах, над которыми они работают. В любом случае, уйдут только те, кто и так собрался уходить. Он предложил совету директоров принять его заявление об отставке с поста председателя совета в случае, если новая компания станет конкурировать с Apple.

Члены совета директоров попросили Стива выйти, пока идет обсуждение его вопроса. Их подкупила его искренность, и они склонялись к тому, чтобы дать ему возможность создать рабочую станцию в рамках компании Apple на базе компьютера Macintosh для системы образования. Казалось, что этот проект прекрасно подходит и самому Стиву, и определенно соответствует интересам компании Apple. Через несколько минут Стива снова пригласили в зал, и Скалли, расположенный очень дружелюбно, сказал ему, что это, по мнению руководства Apple, прекрасный проект. Совет директоров выразил свою заинтересованность в покупке 10 % акций новой компании и сохранил за Стивом должность председателя совета. Затем выступил Майк Марккула, заявивший, что Стив и Скалли должны обсудить все более детально на протяжении следующей недели. Назначили день, когда Скалли и руководитель юридической службы компании, Эл Айзенштат, должны встретиться со Стивом. На волне всеобщего одобрения собрание закрылось.